«Они смеются надо мной! — сказал он. — Они сейчас пойдут и расскажут… О, зачем я попал сюда на свою погибель!»
Он зашагал из угла в угол в неописуемом страхе, и стал прислушиваться, вздрагивая при каждом шорохе. Вдруг дверь распахнулась, и шелковый паж доложил:
— Лэди Джэн Грей.
Дверь затворилась, и к нему подбежала вприпрыжку прелестная богато одетая девочка. Вдруг она остановилась и выговорила с огорчением:
— О! отчего ты так печален, мой принц?
Том обмер, но сделал над собой усилие и пролепетал:
— Ах, сжалься надо мною! Я не принц, я всего только бедный Том Кэнти из Сити, со Двора объедков. Прошу тебя, позволь мне увидеть принца, дабы он, по своему милосердию, отдал мне мои лохмотья и позволил уйти целым и невредимым отсюда. О, сжалься, спаси меня!
Мальчик упал на колени, моля не только словами, но и взглядом и с мольбою протягивая к ней руки. Девочка, казалось, онемела от ужаса, потом воскликнула:
— О, милорд, ты на коленях — передо мной!
И в страхе убежала, а Том, ошеломленный отчаянием повалился на пол и сказал про себя: «Нет помощи, нет надежды! Сейчас придут и возьмут меня».
Между тем, пока он лежал тут, цепенея от ужаса, страшная весть разнеслась по дворцу. Она переходила от слуги к слуге, от лорда к лэди, — громко об этом говорить никто не решался, — и по всем длинным коридорам, из этажа в этаж, из зала в зал проносилось: «Принц сошел с ума! Принц сошел с ума!» Скоро во всех гостиных, во всех мраморных вестибюлях собрались небольшие толпы блестящих лордов и леди и других, не менее ослепительных, хотя и менее знатных, особ; все они оживленно шептались друг с другом, и на каждом лице была скорбь. Внезапно между этими группами появился пышно разодетый царедворец и мерным шагом обошел всех, торжественно провозглашая:
Именем короля!
Под страхом смерти, воспрещается внимать этой лживой, и нелепой вести, обсуждать ее и выносить за пределы дворца!
Они вскочили на ноги и низко поклонились ему.
Шушуканье сразу умолкло, как будто все шептавшиеся вдруг онемели.
Скоро по коридорам пронеслось пчелиное жужжание:
— Принц! Смотрите, принц идет!
Бедный Том медленно шел мимо низко кланявшихся ему придворных, стараясь отвечать им такими же поклонами и смиренно поглядывая на всю эту странную обстановку растерянными, жалкими глазами. По обе стороны его шли двое вельмож, поддерживая его под руки, чтобы придать твердость его походке. Позади шли придворные врачи и несколько лакеев.
Вскоре Том очутился в богато убранной комнате и услышал, как дверь затворилась. Пришедшие с ним стали полукругом. Впереди, в глубине комнаты, полулежал на кушетке очень громоздкий, очень толстый мужчина с широким, обрюзгшим лицом и суровым взглядом. Огромная голова его была совершенно седая; бакенбарды, обрамлявшие его лицо, были тоже седые. Платье на нем было из богатой материи, но поношено и местами слегка потерто. Ноги у него были распухшие; одна из них была забинтована и покоилась на подушке. В комнате царила тишина, и все, кроме этого человека, почтительно склонили головы. Этот калека с суровым лицом был грозный Генрих VIII.
Он заговорил, и лицо его вдруг стало ласковым.
— Ну, что, милорд Эдуард? Что, мой принц? Что это тебе вздумалось дурачить такою жалкою шуткою меня — твоего доброго отца-короля, который любит тебя и ласкает…
Бедный Том выслушал, насколько ему позволяло его удрученное состояние, начало этой речи, но когда слова: «твоего доброго отца-короля» — коснулись его слуха, он весь помертвел и, как подстреленный, упал на колени. Он поднял кверху руки и воскликнул:
— Ты — король! Ну, тогда я погиб!
Король был поражен словно громом. Глаза его растерянно перебегали от одного лица к другому и наконец остановились на мальчике. Тоном глубокого разочарования он выговорил:
— Увы, я думал, что слухи несогласны с истиной, но боюсь, что ошибся.
Он тяжело вздохнул и ласково проговорил:
— Подойди к твоему отцу, дитя: ты нездоров.
Он упал на колени.