- И что вы делали? – небрежно бросил он, деловито глядя на дергающиеся тела на экране ноутбука.
Хибари пристально посмотрел на него.
- Всякое разное, - ответил он, и Дино поперхнулся чаем. Как и Мукуро.
- Всяким разным? – переспросил Каваллоне с подозрением, и Рокудо мысленно вознес ему похвалу за то, что тот перехватил у него инициативу допроса.
- Ну и чего вы прицепились? – недоуменно поморщился Хаято. – Много чего делали, значит. Вон, мы с бейсбольным придурком тоже вчера всякое разное делали.
- А? – уставился на него Дино.
- Нет, Гокудера, мы не делали всякое разное, - рассмеялся Ямамото, и Гокудера еще больше загрузился, переводя раздраженно-непонимающий взгляд с одного идиотски хохочущего лица на другое.
Позже, когда Гокудере разъяснили суть шутки, и тот, побагровев то ли от злости, то ли от смущения, ушел курить на балкон, Мукуро позвонили.
- Секунду, - сказал он, отходя. Можно было и не расшаркиваться - все равно никто не обратил внимания на его слова. Правда, возмутиться он не успел: на разбитом экране телефона он сумел разглядеть знакомый номер телефона.
Надежно прикрыв дверь, включив воду и присев на старенькую стиральную машинку, он наконец нажал на кнопку вызова и осторожно поднес трубку к уху.
- Мукуро? – так же осторожно спросили в телефоне.
- Эй, Кен. Привет, я…
- Мукуро! – заорал тот, оглушив его на одно ухо. – Ты живой и не скончался в канаве от рук бомжей, как сказал мне твой придурошный телохранитель!
- Алауди так сказал?!
- Да, - хлюпнул носом Кен, явно расчувствовавшись. – Я ему говорю: “Где Спейд?”, а он такой: “Деймон в отъезде”, я ему: “Да не нужен мне этот дед!”, а он…
- Покороче, Кен.
- В общем, он сказал, что твой старик выгнал тебя из дома из-за того, что ты убил его любимого хомяка, - разве у твоего отца был хомяк? – и ты бродил потом по улицам, прося милостыню, и тебя убили бомжи, потому что ты был на их территории.
Мукуро потерял дар речи. Ладно, Алауди – от него можно ждать всякой мозговыносящей фигни, но как Кен мог поверить в такую чушь?! Это же полный бред от начала до конца, за исключением того факта, что его все-таки выперли на улицу.
- Я ходил в церковь, хотел поставить свечу, но я не знал, католик ты или православный, или вообще атеист, и ничего не сделал, только с одним толстяком поругался. Как хорошо, что я не поставил! Это ж… тебе еще живому…
Мукуро улыбнулся, мало вслушиваясь в маловразумительную сбивчивую речь друга: приятно знать, что о тебе кто-то волнуется, пусть этим кем-то и был дурачок с вялыми амбициями. Все же Кен был настоящим товарищем: всегда вставал на его сторону, старался прикрывать в драках, всячески оправдывал перед отцом, хотя из-за этого Мукуро доставалось еще хуже, но главное ведь – благие намерения, да?
-… и я подставил ему подножку, а он такой весь из себя… - бубнил все Кен, и Мукуро насторожился, понимая, что где-то его друг повернул не туда.
- Постой, ты о чем вообще?
- Как это о чем? – удивился тот. – О твоем папаше же! Мало того, что он отхлестал меня ремнем, так еще и твой телохранитель мне чуть руку не сломал. Понятно, почему ты с радостью сбежал из дома.
- Да… папа такой. А Алауди и того хлеще. У него фетиш на руки – всегда их ломает. И пальцы - пальцы тоже, - содрогнувшись, согласился с ним Мукуро, разглядывая свою кисть. До сих пор мизинец кривоват.
А ремнем его не били никогда. Хотя… один раз, вроде, был случай. Когда в третьем классе старшей школы к ним домой приперлась его одноклассница со своими родителями и заявила, что беременна от него. Деймон, свято веривший в чистоту и непорочность своего сына, посуровел и отхлестал его ремнем, в то время как Алауди держал его и садистски наслаждался унизительным наказанием Мукуро. Потом, правда, оказалось, что беременна она была не от него, а от парня из колледжа, и Деймон после этого месяц виновато смотрел на сына, ходившего все это время с оскорбленным видом. Ну, пока кое-кто не начал ломать ему руки.
-…и я его вырубил, - горделиво закончил Кен, и Рокудо мгновенно включился в односторонний до этого разговор.
- Ты вырубил моего отца?! – офигел он, переварив услышанное.
- При чем тут твой отец?! – взвыл тот. – Ты чем слушаешь, Мукуро? Я говорю о Сато!
Ненавистное имя мигом полыхнуло в голове, заставляя непроизвольно сжать кулаки. Вот бы еще ему вмазать так же смачно как в прошлый раз.
- Он нес какой-то бред, что ты работаешь, - тут он не удержался и хохотнул, - барменом в клубе для нищебродов. И что он вылил на тебя вонючий коктейль, сделанный будто из го… фекалий. А еще сказал, что надрал тебе зад, а когда победно стоял на твоем поверженном теле, на него наехал Клауд и поставил ему синяк.
- Сато сказал… он что, накуренный был? – возмутился Мукуро. Он дрался с этим ушлепком пару раз, и после этих разов тот убегал от него, скуля что-то маловразумительное про киллеров и Интерпол, которых он на него натравит. А теперь, значит, он заделался суперменом. Ага, как же. – Это я его отделал, если уж речь о том, кто кого.
- Эээ… то есть… ты и правда барменом работаешь? – с подозрением спросил Кен.
Мукуро прикусил язык. Хоть Кен и был дуб дубом, но ведь уловил в его словах намек на правду. А хотя, какая разница уже? Сато растрепал всей округе уже наверняка. Даже если ему не поверят, а, скорее всего, так и будет, то кто-то все же может проверить, и тогда точно не отвертеться. И надо ли вообще лгать и выворачиваться, если он даже нее знает, сколько еще времени проведет в этих трущобах? Может, даже всю жизнь.
Эта мысль заставила его поежиться. Прошлый инцидент с истерикой все еще не был забыт: после него вновь вернулось то ощущение брезгливости и нереальности происходящего, что и в первые дни после ухода из дома.
- И… Клауд тоже был? – спас его от тяжелых размышлений Кен.
- Не было там никакого Клауда! Кто это вообще?
- Ну, тот чел, что постоянно выигрывает в “Инферно”. Помнишь, нам тот жополиз Масу рассказывал? Мы собирались пойти туда, но ты подцепил девчонку и свалил.
Мукуро напряженно выискивал в глубинах своей памяти эту информацию, но даже не мог вспомнить какого-то там Масу, не то чтобы еще и разговор с ним.
А когда вспомнил, то ему стало дурно. Этот вертлявый придурок – сынок начинающего бизнесмена, попавший в их большую веселую компанию по случайности и всеми силами старающийся в ней и остаться – и впрямь однажды уговаривал пойти и посмотреть на бедняков, дерущихся за деньги, и даже показывал флаеры…
- Кен, я позже позвоню тебе, ладно? – сказал он, сбрасывая вызов. Как интересно.
Ну конечно. Теперь все сходится. И нервозность, и исчезновения, и все эти побои…
Мукуро вернулся в комнату, где опять весело смеялся Ямамото и ухмылялся Гокудера, развалившись на подоконнике. Дино сидел с понурым видом, держа в руке свой носовой платок, а Хибари невозмутимо катал собранные у присутствующих мелкие вещи по кастрюле.
- Ну вот, мой фант, - неловко рассмеялся Каваллоне, помахав платочком.
- Он должен признаться тебе в любви, травоядное, - посмотрел на Мукуро Кея, насмешливо изогнув бровь. – Он это умеет, так что это должно быть забавно.
Дино вздрогнул, услышав это заявление, и как-то странно, неодобрительно и обиженно взглянул на него. Хибари тоже помрачнел, поняв, что сказанул лишнее, и не нашел ничего лучше, чем просто промолчать, игнорируя флюиды раздражения, исходящие от Каваллоне. Тут даже Мукуро стало неловко.
Ситуацию разрулил Гокудера. Внезапно.
- Если бы это желание снова выпало мне – я бы сбросился с балкона, - с облегчением произнес он, чем вызвал смех. Видимо, яркое он оставил впечатление, что даже насупившиеся Кея и Дино повеселели.
- Ладно, приступаю, - со всей серьезностью сказал Дино, вставая на ноги и подходя к Мукуро, на лице которого все еще блуждала веселая улыбка.
- Постой, - попросил Рокудо, с интересом посмотрев на Хибари. Тот прищурился и подобрался, словно почуяв неладное. – Эй, Кея, ты что, участвуешь в подпольных боях?