- Да. У меня было сто двадцать тысяч. – вздохнул Мукуро и настроение упало еще ниже, когда он вспомнил события вчерашнего дня, о том, как его выпер из собственного дома собственный же отец, и о том, как Алауди страшно его продинамил, поверив какому-то сопляку, а не ему.
- Дааа. Ключевое слово тут «было», - кисло произнес Кен, бросая быстрый взгляд на часы.
- То есть…
- Ну… - Кен замялся и неловко потер шею. – Ты за меня вчера заплатил. Я же не мог расплатиться за коньяк тридцатью тысячами, ха-ха. И отдал несколько тысяч на благотворительность.
- На что?
Кен сочувственно на него посмотрел.
- Бла-го-тво-ри-тельность. – по слогам, как умалишенному, произнес он. – Что-то там про дельфинов. Или китов, я не прислушивался.
Мукуро хлопнул себя по лицу. Какого черта? Он и так был почти на мели. Чертовы девки и мескалин. И Тсуна. Да, во всем виноват этот сопляк.
Для пущего счастья у них обоих кончился бензин. Кен здорово отдубасил свою машину и еще больше разозлился, нечаянно разбив фару. Денег не было даже на самое дешевое такси, а разъезжать в метро или, что намного хуже, автобусе или троллейбусе, ужасно стремно. Да и идти им некуда было, без денег-то.
- Ты не пойдешь домой? – спросил Кен, с тоской хлопая по карманам в поисках сигарет и ничего не находя.
Мукуро вздрогнул и промолчал. Звонил ли ему уже Алауди? Остыл ли отец? Идти ли домой сразу же или поиграть в оскорбленную фиалку? В карманах нашлась невесть откуда взявшаяся мелочь, и Мукуро сунулся в первую попавшуюся телефонную будку. Пришлось немного потупить, вспоминая номер Алауди. Долгие гудки действовали на нервы, раздражали, поэтому, когда в трубке раздался холодный голос начальника охраны, Мукуро чуть не подпрыгнул от радости.
- Привет, мама, - почти с любовью поздоровался он, накручивая на палец телефонный провод. – Я так соскучился. По тебе и твоим сказкам на ночь. Знаешь, весьма несправедливо то, что ты читал их только отцу. И показывал…
- Заткнись. Я звонил тебе с шести утра…
- С шести?! Ты сбрендил, я во столько не просыпаюсь, - наигранно ужаснулся Мукуро и нахмурился, увидев, как Кен разглядывает витрину со спиртным. От этого даже голова начинала болеть. Еще больше.
- Мукуро, твой отец… Деймон не изменил своего решения.
Странно, эта новость не показалась удивительной, но почему-то стало больно. Мукуро затаил дыхание, прислушиваясь к собственным ощущениям. Значит, все? Отказался? Отец?
- Хах… вот как. Что, даже твои акробатические трюки в постели не помогли?
Алауди молчал. Но он был зол: на отца ли, или на него? Скорее всего, второе. Мукуро тоже молчал. Он тоже был зол. На них обоих, на Тсуну, даже на себя, хотя он-то ни в чем не виноват.
- Я буду привозить тебе деньги…
- Нет, спасибо, мне подачки не нужны, - отрезал Мукуро.
- Перестань, ты же ничего не можешь сам. Ты умрешь где-нибудь под мостом или на скамейке в парке, неженка. Говори адрес, я приеду и привезу тебе деньги. Или нет, я возьму новую кредитку и…
- Автомобиль забери лучше. Он в районе Минато, квартал Кодзибуши, третий микрорайон, 13-16. Там нет бензина, так что советую заехать на заправку. Папе – привет, и пни хорошенько Тсунаеши от меня.
- Мукуро.
Мукуро швырнул трубку на аппарат и вышел из будки, хлопнув дверью. Кен удивленно на него уставился и, подумав, протянул бутылочку пива. ПИВА. Обычного, дешевого, простолюдинского.
- Хочешь? А то меня от него блевать тянет.
- О, и ты решил меня этим угостить? Ты прекрасный друг, как я погляжу. – Мукуро выдавил некое подобие улыбки, и Кен замолк, поникнув.
Отец его кинул. Наверняка, даже не задумывался о ситуации в целом. Вполне вероятно, что он даже подумывал о том, чтобы избавиться от него, еще с тех пор, как усыновил этого мелкого сопливого поганца. Мукуро стиснул зубы и до боли сжал кулаки. Его душила ревность. Отец предпочел ему Тсуну. Алауди тоже дал ясно понять, на чьей он стороне еще вчера, а весь этот лепет про помощь – всего лишь средство для успокоения совести, наличие которой еще под сомнением, или же из жалости – что более смахивает на правду.
Они издеваются. Они знают, что такой жизни Мукуро не хочет. Они ждут, что он приползет к ним на коленях? Будет просить о прощении, умолять вернуть его обратно?
- Хрен им.
- А? – Кен непонимающе смотрел на него.
Это кто еще без кого прожить не сможет.
- Я домой. Пока. – Мукуро быстрым шагом пошел к метро, искренне надеясь, что мелочи ему хватит на одну поездку. У него не было четкого плана, он никуда не собирался ехать. Просто собраться с мыслями и положиться на судьбу. Первый попавшийся поезд – конечная остановка. Подальше от дома и знакомых. Не они его кинули, это он ушел. А когда его попросят вернуться, он, быть может, подумает, а сейчас… а сейчас он слишком зол, чтобы придумывать план действий.
- Что? Мукуро, что случилось? Ты на меня обиделся? Я что-то не то сделал?
Мукуро остановился и обернулся. Правда, Кен ни в чем не виноват. И сейчас смотрит на него потерянным, взволнованным взглядом.
- Ничего. Спасибо тебе, дружище.
- С-спасибо?! Что это на тебя нашло? Мукуро!
Мукуро мог представлять себе много радужных надежд на свободную жизнь, но глупцом он не был. Он прекрасно понимал, что его ждет, но отступать было поздно. Сказанное не вернуть, слова уже произнесены. Отказаться от них не представлялось возможным без потери уважения. И что хуже: потерять уважение к самому себе или пасть еще ниже в глазах Алауди и отца, непонятно.
- Мукуро!
Страшно. Остаться одному чертовски страшно.
========== Новая жизнь ==========
В метро оказалось не так уж и плохо. Относительно чисто, не так уж и много народу, более-менее спокойно. Хотя впечатление слегка портят крикливые школьники с орущими из динамиков мобильного телефона безголосых айдолов. Денег как раз хватило на один билет в богом забытый отдаленный район города.
Уже уныло предвкушая покосившиеся дома и кучи мусора на улицах, Мукуро запрыгнул в вагон и с некоторой брезгливостью присел на краешек сиденья. Механический голос предупредил о закрытии дверей, и поезд тронулся, слегка качнувшись при движении.
В вагоне, помимо Мукуро, находилось совсем мало людей: молодая девчонка, старичок и мужчина в деловом костюме. Вот оно – преимущество метро в самый разгар рабочего дня, - никого почти нет и можно хоть голышом по вагонам носиться. Ну, если не обращать внимание на совсем уж редких пассажиров. Напротив Мукуро сидела вызывающе накрашенная девчонка лет пятнадцати-шестнадцати. Судя по дешевой бижутерии и яркой одежде, явно купленной не в брендовом магазине, учится она в обычной школе типа «Ракузана» или «Орье». Старичок дремал, прислонившись виском к окну, и его голова мелко билась о пластик, будто дрожа, но он даже не просыпался. Может, умер? А, нет, вот, пошевелился и откинулся на спинку сиденья, приоткрыв рот. Желтизна и частичное отсутствие зубов заставили Мукуро передернуть плечами и отвернуться. Мужчина в костюме как раз бросил быстрый взгляд на наручные часы и поднялся, держась за поручень. Мукуро едва подавил усмешку, когда мужчина мимолетно посмотрел на него, проходя мимо, к двери. Дорогой костюм, начищенные ботинки, кожаный портфель в руке, а часы – дешевая подделка из какого-нибудь комиссионного магазинчика. Надо же, быть таким выпендрежником, и тратить последние, - а они наверняка последние, - деньги на щегольский наряд, не имея на то хоть каких-нибудь финансовых возможностей.
Поезд остановился, заскрипев колесами, и в вагон вошли еще несколько людей. Мукуро мельком скользнул по ним взглядом и скучающе отвернулся к окну, вглядываясь в темноту тоннеля и подсчитывая, каждый встречный тусклый фонарик. Неожиданно это занятие его сильно увлекло, и очнулся он только, когда назвали его остановку. Он быстро шмыгнул в уже закрывающиеся двери и с любопытством огляделся. Одинокий охранник шатался по залу, поигрывая отключенным фонарем в руке. Больше никого. Даже касса уже закрыта.
Эскалатор не работал, и Мукуро, возмущаясь, побрел наверх пешком. Живот уже сводило от голода и сильно хотелось пить, но в карманах гулял ветер, а просить милостыню Мукуро не собирался и содрогался от одной мысли о попрошайничестве. Опуская этот немаловажный факт, делать все же что-то нужно, иначе голодная смерть неминуема. Да, что может быть еще хуже? Определенно ничего.