— О, нет, — довольно ответил Деймон. — Он согласился увидеться, и мы с ним долго разговаривали. О всякой чепухе и… Он мне даже улыбался. Осталось всего два года, и он выйдет на свободу, и, надеюсь… нет, я уверен, что все будет нормально. Забудем о прошлом, начнем с чистого листа.
— По крайней мере, постараемся.
Мукуро тоже воодушевился внезапной сменой настроения Тсуны. Всего месяц назад он пытался добиться встречи и, как прежде, нарвался на глухую стену игнора, а теперь он почему-то решился наладить отношения. Время идет, бившие когда-то через край эмоции и мучительные воспоминания потихоньку притупляются, забываются, поэтому сделать шаг навстречу друг другу, навстречу будущему стало гораздо легче.
— А со мной он встретится?
— Возможно. Сейчас позвоню. — Деймон схватился за мобильный и оперативно совершил пару звонков. Судя по улыбке и многообещающему взгляду, ответ был положительным. Так и оказалось.
Мукуро, даже не дождавшись, когда отец завершит разговор, подхватился, накинул куртку и двинулся к двери.
— Передай ему, что я завтра зайду, — крикнул ему напоследок Деймон. Дверь закрылась, и он, задумчиво поглядев на телефон, набрал выученный наизусть номер. — Йо, Алауди. Что, я не могу позвонить просто так? — недовольно проворчал он. — Как насчет выпить в баре, а то я че-то устал… Какого?! Не буду я к тебе приставать! Кому ты нахрен сдался? Что значит «я тебя знаю»? Короче, иди к чертовой бабушке… Ладно, тогда через десять минут.
Мукуро улыбнулся и отошел от двери. Даже если они не вместе, было бы неплохо, останься они хорошими друзьями.
***
— Его сокамерники сказали, что в последнее время он заметно повеселел, — размахивая дубинкой, вещал полицейский. — Он взялся за общественную работу, подолгу засиживает в церковной комнате и стал более общительным.
Мукуро кивал, с каждый произнесенным им словом все больше воодушевляясь. На заседании суда, где он видел его в последний раз, пять лет назад, он выглядел словно оживший труп. И новости о нем после заключения были удручающими.
Его провели в комнату, где общалось между собой еще несколько заключенных и навещающих их людей. Он сел на стул и снял трубку, едва ли не подергиваясь от нетерпения и волнения. Открылась дверь, и двое полицейских ввели Саваду. Увидев его, Мукуро не смог сдержать улыбки и удивленного вздоха. Тсуна так сильно вытянулся, по-прежнему тощий, как селедка, растрепанный и даже улыбался так же, как раньше — робко и мягко. Ему сняли наручники, он потер запястья и сел перед Мукуро, снимая трубку.
— Привет.
— Привет.
Они замолчали, глядя друг на друга через толстое мутноватое стекло. Странно, после того, что сотворил с его жизнью Тсуна, Мукуро должен был ненавидеть его, но как-то не получалось. Они не были особо близки, точнее, не были близки вообще, но какие-то несколько дней перед трагедией смогли сплотить их настолько, что действительно ощущалась их родственная связь. По крайней мере, для Мукуро точно.
— Хорошо, что ты пришел, — нарушил тишину первым Савада. Его голос в трубке звучал несколько приглушенно, но в нем можно было различить облегчение.
— Хорошо, что ты не отказался в этот раз, — укорил его Рокудо. — Отец переживал, очень.
— Не стоило. После того, что я сделал… слишком это все для меня.
— Перестань, ты же Спейд. Мой брат и все такое, — протянул Мукуро, усмехаясь. Тсуна снова улыбнулся, и в его глазах промелькнуло что-то странное, насторожившее Мукуро.
— Ты теперь в ООН, да? Деймон-сан рассказал, — перевел разговор на другую тему Савада.
— Посол доброй воли, — кивнул Мукуро. — Помогаю обездоленным детишкам и инвалидам. Ты не подумай, я не из доброты и великодушия, а чтобы поправить репутацию семьи.
— Ну да, конечно, — согласился Тсуна, посмеявшись. — Но это хорошо, что ты делаешь. Даже если мотивы у тебя не самые хорошие… Лучше уж, чем, когда мотивы самые чистые, а исполнение… как у меня. — Он опять рассмеялся, будто рассказал самую великую шутку. Что-то в его поведении было не таким. Словно… словно он не просто смирился с прошлым, а полностью сдался, словно… чувства выгорели у него все. Никаких эмоций, кроме равнодушия и неестественного смеха. — Деймон-сан сказал еще, что у тебя девушка. Это правда?
— Я…
— Нет, не отвечай, — Тсуна сжал трубку так, что она жалобно хрустнула в его руке. — Мне вообще неинтересно. Просто…
— Я не забыл. Было замечательное время. Вместе с Кеей, с тобой и остальными. — Тсуна напрягся, но увлекшийся воспоминаниями Мукуро этого совсем не заметил. - Он многому меня научил, сам того не зная, и дал мне очень многое… Я…
— Не говори, — опустив голову, прошептал Савада и вдруг вскочил. — Не говори мне о нем так! — закричал он, и к нему метнулись полицейские, что дежурили у дверей. — Не упоминай о нем в прошедшем времени!
— Эй, все в порядке, — сказал Мукуро, когда Тсуну скрутили и попытались защелкнуть на нем наручники. — Это я виноват, дайте нам еще немного времени.
Тсуна, поникнув, согласно кивнул и уже спокойно сел на стул. Он еще долго собирался с духом и лишь потом взялся за трубку.
— Извини, — помолчав, произнес он. — Просто не говори о Хибари-сане. Вообще. Расскажи лучше о себе. И о Деймоне-сане. Если не хочешь уйти, конечно.
Мукуро обескураженно смотрел на него, не зная, с чего ему начать. О девушке своей говорить нельзя, а он бы и не стал, о Хибари… о нем даже упоминать нельзя, что уж там.
— Спасибо, что проведал меня, — поблагодарил Тсуна, не дождавшись ответа. — Но больше ты можешь не приходить.
— Не говори глупостей, Тсуна!
— В любом случае, я больше не выйду. Передай мои извинения Деймону-сану. — Савада поднялся и кивнул своим надсмотрщикам. — Прости, я был рад увидеться с тобой. — Он добавил еще что-то, но Мукуро уже не расслышал — Тсуна повесил трубку.
— Постойте. — Мукуро ринулся к полицейским. — Мне еще нужно время, совсем немного.
— Мы не можем насильно его заставлять, извините, господин Спейд.
Мукуро раздосадовано повернулся к стеклу, за которым на Тсуну уже надевали наручники. Савада поймал его взгляд и снова улыбнулся.
А на следующий день его не стало.
Смотритель позвонил Деймону и сообщил, что Савада Тсунаеши ночью покончил с собой, повесившись в собственной камере. Вот почему он в последнее время был таким радостным и веселым, вот почему согласился на встречу. Чтобы извиниться напоследок или просто увидеться. К такому решению приходят не сразу, видимо Тсуна долго сомневался, может, надеялся забыть, но так и не получилось…
— Ал-а-ауди, — протянул Деймон, поднимая голову. — Выпьем за сына? — Он поднял бутылку и уронил ее, разлив по столу ее содержимое.
— Перестаньте, придурки, — разозлился Алауди, быстрым шагом преодолевая расстояние до его стола и подбирая бутылки и рюмки. — Как ты вообще можешь пить со своим сыном, тупица?
— Мама пришла и дала всем нагоняй, — хихикнул Мукуро, опрокидывая рюмку.
— Ма-а-ама… — широко улыбнулся Деймон, ласково взяв его ладонь в свою руку. Он приложил ее к лицу и задрожал, будто… нет, и вправду плача.
— Эй, — позвал его Алауди и растерянно посмотрел на Мукуро, который разлегся на столе, уткнувшись лицом в свои руки. — Слушайте, это… конечно, очень больно и… черт, я даже не знаю, что сказать. Но это не дело — напиваться до беспамятства, дебилы. Нужно заняться похоронами и… Ладно, я все сделаю, — вздохнул он, потирая лоб свободной рукой. — Вы только не наделайте что-нибудь с собой не то.