С каждым следующим словом отца Сашкины глаза раскрывались всё больше и больше. «Вот это да! А папочка-то, оказывается, не только с магией дружит, но и с головой! Институт закончил… Интересно, по какой специальности?»
– Там мы с твоей мамой и познакомились, – глаза короля заметно потеплели, и он улыбнулся впервые за весь разговор. – А потом появился ты. Но к этому времени я уже был на Идиме и смог вернуться за тобой только через тринадцать лет.
– Мог бы вообще не возвращаться, – пробормотал Сашка, не желая сдавать позиций, и даже попытался сесть.
– Лежи! – рявкнул Орис, выходя из себя. – Тебе нужно ещё до вечера лежать и копить силы…
– Для чего?
– Для дела, – скривился король, откидывая с Сашки одеяло и дотрагиваясь до раненного плеча. – Да, через пару циклов оно совсем заживёт. Арэт принесёт тебе еду и питьё для поддержания сил. Сегодня вечером Высочайшие дают Приём в честь спасения наследника, и ты – гвоздь программы. Будешь сидеть на троне и вежливо улыбаться.
– Думаешь, что если спас мне жизнь, то я перед тобой на задних лапках прыгать буду? – Сашка чувствовал, что не имеет права этого говорить, но слова сами срывались с языка подобно отравленным стрелам.
Губы короля сжались в нитку, и Демидов понял, что сейчас ему мало не покажется, но на счастье строптивого принца входная дверь скрипнула, и в комнату вошёл Ириди.
Увидев короля, стоящего возле постели наследника, старик укоризненно покачал головой и тихо вздохнул.
– И нечего на меня так смотреть, – фыркнул Орис. – Я отлично себя чувствую. И даже умудрился поспать полцикла.
– Разве я могу смотреть иначе, ваше величество? – пробормотал Ириди. – Вы же выросли у меня на руках. И любой синяк, любая царапина на вашем теле заставляли моё сердце сжиматься от боли. А когда я смотрел, как вы изводите себя этим лечением, это бедное старое сердце едва не остановилось.
Быстрый взгляд, брошенный Ириди на ёрзающего под одеялом Демидова, был полон укоризны. Дескать, если бы не ветер в голове наследника, не пришлось бы его величеству тратить столько Силы на спасение сына.
– Ну-ну, Ириди, – пожурил старого воспитателя король Орис. – Всё не так плохо. Я бы даже сказал почти хорошо. И я, и его высочество будем достаточно здоровы для участия в празднике. Кстати, хочу услышать от тебя, как идёт подготовка.
Пока Сашка Демидов вполуха слушал поток подробностей, хлынувший из уст Ириди, в душе его высочества зарождалось удивительное чувство. Чем яснее он понимал, что обязан отцу спасением, тем больше раздражался. Будь король Орис равнодушной, жестокой личностью, безразличной к своему брошенному сыну, Демидов мог бы его ненавидеть с чистой совестью. Но теперь… «Ну нет! Так дело не пойдёт, – упрямо стиснул зубы его высочество. – Я всё равно сбегу от него. Во что бы то ни стало. Слово даю. Слово принца!»
Пока Сашка не по-детски размышлял над проблемами отцов и детей, поток красноречия старика Ириди иссяк и, повинуясь знаку короля, он почтительно поклонился, а затем вышел из комнаты.
Когда дверь за верным нянькой закрылась, Орис ещё немного постоял, глядя на сына, и тяжёлыми шагами пересёк комнату. Он уже взялся за ручку двери, когда неожиданно обернулся и горько сказал:
– Значит, ты не хочешь прыгать передо мной на задних лапках? Жаль, что мы не понимаем друг друга. Я думал, что ты уже достаточно взрослый, чтобы… А! – Орис безнадёжно махнул рукой, потом порылся во внутреннем кармане и кинул что-то на кровать. – Вот, возьми. Даже не знаю, зачем я её прихватил? Но потом подумал, что не зря. Пусть у тебя хоть какая-то память останется…
С этими словами король вышел из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь.
Сашка покосился на упавшую поверх одеяла боевую рогатку, хмыкнул и откинулся на подушки. «Разговор по душам», казалось, отнял у него последние силы. Глаза Демидова сами собой закрылись, и он крепко заснул под убаюкивающее потрескивание дров в старинном камине.
Разбудил его Арэт, явившийся с полным подносом всякой всячины. Верный оруженосец терзался, пожалуй, больше самого раненного и был готов хоть сейчас поменяться местами с его высочеством, чтобы «страданием искупить непростительную оплошность, по которой жизнь наследника подверглась опасности». Поданный его высочеству ужин (обед, завтрак, как же они тут без часов обходятся!) стремительно выздоравливающий Демидов проглотил в один присест. Больше всего принесённое оруженосцем блюдо походило на оладьи, только свёрнутые в виде плоских спиралей. Даже вкус казался знакомым. Правда, напоминал он скорее сырники, которые мама Аля так мастерски делала каждое воскресенье.