Я не боялся быть замеченным. Мне еще в школе говорили, что я не хожу, а подкрадываюсь. Когда я еще был женат на Нинке, то специально, когда она стояла спиной, шага за три начинал кашлять, чтобы она не испугалась возникшей рядом с ней фигуры.
Как-то, когда я шел за Оксаной, мимо меня промелькнула тень, и какой-то парень сорвал с ее плеча сумочку. Я не знаю, откуда это у меня взялось, но в секунду я подскочил и сбил его с ног. Мне хотелось вцепиться ему в шею, но я удержался. Вместо этого я поднял его за шкирку и дал здоровенного пинка в копчик. Те, кто понимают, знают, что это больно.
На мое удивление, Оксана вовсе не казалась испуганной. Неожиданно она на чистом русском, а я, дурак, все время ковырялся с ней на иврите, сказала:
– Дурачок, дурачок. Покажи мне свой бочок. Сколько уже можно за мной ходить?
Я опешил.
Она протянула мне руки, на которых соблазнительно взбухли вены.
– Ты ведь этого хочешь? – спросила она.
– Тогда, ты первая, – сказал я и протянул ей свои. Вместо этого она меня поцеловала. Меня никто еще в жизни так не целовал.
…А теперь я женат. У меня двое вампирчиков. Близнецы-пацаны.
Я был совершенно уверен и уверен сейчас, что в медицинской диетологической литературе не существуют указания, с какого возраста вампирам можно давать кровь. Поэтому просто пошел на риск.
На мою удачу в тот день в банк крови пришли два солдата, которые решили стать донорами из патриотических побуждений. Их кровь наверняка была чистой.
Я украл две пробирки и скормил малышам. Те с жадностью выпили. Я быстро вытер им рты, чтобы жена не увидела, и пошел на кухню выкинуть пробирки.
И тут же вошла разъяренная Оксана. Я не успел увернуться и получил увесистую оплеуху.
– За что? – удивленно спросил я.
– Зачем ты это им дал?
– Что это? – продолжал прикидываться я и получил вторую оплеуху.
– Ладно, ладно, – сказал я, – но откуда ты знаешь?
– Я про тебя все знаю, – ответила Оксана-вампирша. – Дурак! У них же будут газики. А потом я уже и так им дала.
Я нежно взял ее под попку и приподнял.
– То, что я дурак, признаю, – пробормотал я. – Даже дважды. Первый раз, потому что женился снова, а второй, потому что женился на тебе.
Меня начали опять лупить по физиономии.
Не знаю, что подумали вы, но драка закончилась в постели.
Мы лежали умиротворенные, а Оксанка вдруг сказала:
– Сегодня нельзя было не предохраняться. Запросто могу залететь.
Я прикинул. У меня есть крестный. Два моих. А почему бы не сходить за девочкой? И тогда у меня будут две Оксанки. Я осмотрел нашу маленькую комнату. Срочно нужно было учиться превращаться в летучую мышь, чтобы висеть где-то ветошью.
А впрочем, мне всегда хотел научиться заплетать косички.
– Нужно закрепить полученный эффект, – сказал я.
Жизнь вампира не такая уж легкая.
Сон
Я страдаю от бессонницы, хотя чаще всего то, о чем пишу, связано со снами. И я предпочитаю бессонницу.
Раньше, когда я был моложе, то думал, что нельзя просыпаться от кошмаров в холодном поту, и все это придумано писателями, а потом понял, что это правда.
Меня не раз кошмары подкидывали в кровати, и я долго разглядывал женщину, которая спала рядом со мной. И только после этого начинал понимать, что это – моя любимая жена.
Затем, по правилам фильмов ужасов, я шел осматривать квартиру. А нет ли в ней чего-нибудь странного? Не мог же я, в конце концов, разбудить жену и сказать, что мне, как маленькому ребенку, просто страшно.
Я не знаю, с чем такая зависимость от снов связана, но, может, с тем, а я не оригинален, что треть жизни люди проводят во сне.
Мне жена не раз говорила, что нужно просто принимать успокаивающие таблетки. И сон наладится.
Но эта замечательная идея пугала меня сильнее, чем все остальное. Одно дело, когда ты можешь выйти из кошмара, а другое, когда нет. И хотя глупо ссылаться на фильмы, но все ведь видели сериал про Фредди Крюгера.
Но мне не снились Крюгеры. Это были просто красочные кошмары, в которых никто не наносил мне вреда. Я только ужасно пугался.
Это просто была влажноватая до противности сизая дымка. И в ней я жил, хотя время от времени возникали, может, даже не сны, а воспоминания. И каждый раз мне становилось стыдно.
Я ехал в метро. Мне было лет двадцать. Предстояла вечеринка, где я должен был встретиться с девочкой, в которую влюблен. Если кто помнит Зощенко, то у него есть смешной рассказ про работягу, который пошел на прием к молодой симпатичной женщине, зубному врачу. И, как он прекрасно выразился, накеросинил подмышки.