– Бедные пингвины.
– Что?
– Да так, – улыбнулся я. – Расскажи что-нибудь ещё.
Над нами бесшумно пролетело такси. Метрах в пяти оно остановилось, и водитель подал машину назад. Когда она поравнялась с нами, молодой парнишка (как приятно все же смотреть на обычных людей) прокричал нам:
– Такси, пожалуйста, в любую точку города. Лира демонстративно отвернулась. Я развел руками.
– Извини, брат, – но он, не дождавшись нашего ответа, быстро набрал высоту и исчез.
– Урод, – сквозь зубы процедил я.
– Я с тобой полностью согласна. Ненавижу 'примитивных'.
– Ты опять за своё, – я покачал головой.
– А почему я должна исправляться?
– Ты уже исправляешься.
– То, что я разговариваю с тобой, ты имеешь ввиду? Может быть. Но ты все же не так на них похож. Ты ближе к марсианину.
– О! Наконец-то признали, что я не дерево!
– В отличие от дерева, ты часто суешься не в свои дела.
– Я? Ну и что, это свойственно многим людям.
– 'Людям' это не свойственно.
– Давай сменим тему.
– Хорошо. Смотри, этот фонтан построен в честь закладки первого города на Марсе.
– Что, ему две тысячи лет?
– Да.
– Неплохо сохранился.
– Это один из самых красивых фонтанов в городе.
Фонтан представлял собой композицию из человеческих тел, пытающихся что-то приподнять над землей. Мы обошли его. Ага, поднимали они большое человеческое сердце и с усилием толкали его ввысь. Сердце выплескивало из себя струи воды, как солнце испускает лучи, и получалось, что люди пытаются зажечь на небесах новое солнце.
Идея не нова, но здесь она обрела некий новый смысл, хотя бы потому, что солнце сегодня сильно печет, и рядом с фонтаном в его прохладе чувствуешь конкретную пользу от усилий авторов и их замысла. Мы понаблюдали, как ложилась вода на отполированные лоснящиеся тела скульптур, мускулистые плечи мужчин и ровные бедра полногрудых женщин с точеными талиями.
Как она переливалась на камне, блестела на спинах, низвергалась с волос, переливалась по фигурам и сливалась с водой у их ног.
– Недурно, – похвалил я, – довольно реалистично и без чернухи. Если мужик – то мужик, а если женщина, то хоть прыгай в фонтан, чтобы убедиться живая она или нет.
– Тебе понравилось? – дружелюбно осведомилась Лира.
– Вон та, слева.
– Я рада. У тебя есть тяга к искусству.
– В полной мере она проявилась у меня в шестнадцать лет, когда мы с классом были на экскурсии в Гамбурге.
– И что, ты был в восторге?
– Да, для шестнадцати лет я потратил слишком большую сумму за один вечер.
– А впечатления?
– Непередаваемые. Полгода ушло только на одни уколы. Она хмыкнула и отвернулась, чтобы скрыть, что ничего не поняла.
– Вон! – она указала на небоскреб со срезанной под углом крышей, – знаешь чьё это здание?
– Нашего шефа?
– Нет, отца Вертиклюя, того мальчика, с которым ты сидел в тюрьме. По моему телу прошла дрожь.
– Он, что такой богатый?
– Я же тебе сразу сказала, что он с жиру бесится. Я был подавлен.
– Живут же люди!
– Тебе, наверное, такое и не снилось?
– Сниться-то снилось, а что толку, – вздохнул я. Она улыбнулась.
– Любой человек, если захочет, может добиться того, чего пожелает. Я усмехнулся.
– Ты прекрасно знаешь, что это сказка для идиотов.
– А ты так хочешь стать богатым?
– Конечно! Что в этом плохого?
– Только неудачники могут так рассуждать, – она покачала головой.
– А как я должен рассуждать?! Скажи мне, научи, и я заработаю сто двадцать пять миллионов.
– Если бы ты смог заработать столько денег, то бы не стал меня спрашивать, как это сделать. Я говорю, ты – потенциальный неудачник.
Самое страшное оскорбление для любого человека на свете – это слово 'неудачник'. Любой, кто его слышит, даже если оно адресовано не ему, внутренне напрягается и чувствует подступающее бессилие. У этого слова потрясающая способность воздействовать на людей. И чем ещё оно поразительно, так это тем, что человек, в большинстве случаев, не может адекватно ответить на это оскорбление, даже агрессия, сперва появившаяся внутри, вдруг куда-то улетучивается.
Я бы мог запросто испинать эту зазнавшуюся девку или просто отвернуть ей голову и выбросить в фонтан, благо, что она в образе и серьезного сопротивления оказать мне не сможет. Но я ничего не мог с собой поделать, потому что находился под магическим воздействием этого слова.
Мне оставалось только идти за ней и слушать её нравоучения. Но к моему счастью, против своего обыкновения она не стала задерживаться на этом. Её увлек рассказ о городе, и она стала тараторить, показывая в разные стороны с видом профессионального экскурсовода. Я же ничего из её рассказа не слышал, поскольку погрузился в свои сумрачные мысли.
Меня всегда задевало, а здесь особенно задевает, что к факту моего существования люди относятся несерьезно. Почему всегда, во все времена, отношение к человеку складывалось не из его слов и поступков, а из-за каких-то косвенных факторов, будь то положение в обществе, внешность или одежда?
Конечно, можно сослаться на то, что слова человека никогда не совпадают с мыслями, – так уж мы устроены, а поступки людей определяются только обстоятельствами и условиями, в которые загнала нас жизнь, но ведь всегда можно, если захотеть, увидеть в человеке душу, суть его. Если внимательно приглядеться, отпадет необходимость во внимании к остальному, если ширма упадет, бесполезно прикрываться.
Почему же по отношению к себе я встречаю всегда только холод? Неужели люди настолько тупы, ленивы и эгоистичны, что не хотят увидеть в первом встречном, то есть во мне, своего брата или друга? Неудивительно, что и мне приходится глядеть на них волком.
Неужели я бы стал называть Лиру стервой или сукой, если бы она, увидев меня в первые мгновения или даже после, когда прошло уже достаточно времени, отнеслась ко мне по-человечески? Ведь нет. Почему я стараюсь подходить ко всем без снобизма, но всегда, на каждом углу натыкаюсь на него?
Или относиться к этому проще, не замечать и всё? Не получается. Поэтому бегаешь и трясешься от ненависти, когда в очередной раз тебе дали понять, что ты муха, недостойная даже взгляда.
Безусловно, обратить на себя внимание таких чванливых людей, не составляет особого труда. Но для этого нужно накопить в себе столько злости, чтобы встать и полезть по их головам, не утруждаясь даже произнести 'извините'. Можете вы так? Хватит в вас желчи? Я пока не могу. Да и не буду наверно. Они тоже не достойны моего внимания, мне жалко пачкать свои ботинки об их несуразные головы.
Поэтому я буду ходить, не выделяясь в толпе, но с чувством собственного достоинства, сознавая все то, что я перечислил выше. Выше нос, приятель!
Глава 10.
Мы долго ходили с Лирой, пока не добрели до Проспекта Величия. Она показала мне много интересных вещей, но я, простите, так и не составил для себя общей картины об этом мире. Поверьте, это очень сложно. Мне и самому поначалу казалось, что на меня нахлынет поток информации, с которым я не смогу справиться.
Однако все оказалось намного прозаичней. Я даже не могу вам точно рассказать, что я увидел такого необычного, чтобы сразить вас наповал. Да, все в 'образах', но удивительно, людей на улицах очень мало. Основное движение происходит над тротуаром. Если поднять голову, то можно увидеть несметное число машин, летающих в разные стороны.
Шум от них минимальный, поэтому этот город показался мне спокойным и тихим. Но людей на улицах совсем немного не потому, что все они в воздухе, просто перед праздником все стараются прибраться в доме, чтобы встретить его в чистоте и уюте.Подарки в этот праздник дарить не принято, поэтому они не снуют по магазинам. Все внимание уделяется дому. Как вы думаете, что-нибудь необычное в этом есть? Нет. Согласен.