– Что, действительно полная дура? – забеспокоился я.
– А тебе какая разница?
– Ну как, мне же с ней общаться.
– Увидишь.
– Надеюсь, мне на ней жениться не придется.
– Это мы потом решим.
– Вот это да! Я вижу, вы уже всё рассчитали.
– Естественно.
– Ха-ха-ха! И вы уверены, что все получится?
– Казни у нас показывают по субботам в одиннадцать, ещё не видел? Очень впечатляюще! Рекомендую. У, гадина!
– А если я импотент? – нет, меня так просто не обманешь.
– Ты? – она уже готова была разразиться смехом, но я вкрадчиво спросил:
– А что ты знаешь, о чем я говорю? Она резко посмотрела нм меня и процедила:
– Догадываюсь.
– Ну-ну.
– Ох, ты у меня донукаешься. Когда закончится задание, уж я тебе спуску не дам.
Вот так, непринужденно перебрасываясь изящными фразами, мы достигли двери. Лира остановилась.
– Ты готов?
– Это же не экзамен.
– Как сказать, – она снисходительно улыбнулась и открыла дверь. Мы вышли в народ.
На круглой, диаметром может быть метров десять, площадке толпились 'люди'. На стене, откуда мы вышли, то и дело появлялись двери. Каждая из них выплевывала новую порцию гостей и исчезала. Я посмотрел наверх, мы находились в гроте. С его вершины струился голубоватый свет.
– Красиво? – осведомилась Лира.
– Ничего.
– Давай будем пробираться, – она ловко пролезла под ногами у массивного носорога.
Я последовал за ней. Когда мы вышли к началу лестницы, я не сдержал удивления. Внизу шипело море.
– Добро пожаловать в высший свет, – крикнула Лира, стараясь перекричать шум толпы.
– Ага! – кивнул я, и перекрестился.
Глава 16.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что события этой главы будут безлико протекать в одном из самых престижных мест на планете – Зале тожеств и приемов правительственного здания в мегастолице – славном городе Гумбурге.
То, что это был первый по значению тусняк на Земле, не приходилось сомневаться. Такого шикарного и настолько огромного помещения я никогда в жизни не видел, и не удивительно, ведь его непосредственной и основной задачей было вместить делегации со всех уголков многомиллиардной матушки-Земли.
Здесь можно было с успехом разместить футбольное поле, поставить трибуны, рядышком оставить место для проведения военных парадов с участием боевой техники, а для любителей экзотики – приткнуть где-нибудь в уголке пирамиду Хеопса. И самое главное, тесно всё равно не будет, найдется, где потанцевать и побегать. Представляете, какие это размеры?! И при всем при этом, мне два раза здесь наступили на ногу.
Не знаю каким образом, насколько это позволяла архитектура здания, но зал был спроектирован и выстроен как гигантская прозрачная раковина. Причем стена, выполняющая роль парадного входа, из которой мы вышли, когда прибыли сюда, находилась на самом верху, в завитке раковины.
От круглой площадки перед ней вниз спускалась изогнутая по границе сферического потолка белоснежная лестница, расширявшаяся к низу и оканчивающаяся перед одним из пяти маленьких фонтанов, расположенных вокруг фонтана побольше, исполненного из розового мрамора в виде диковинного цветка. Вокруг фонтанов стояли столики под сенью искусственных пальм. А рядом с каждым из них интимно светили невысокие чугунные фонари на элегантных изогнутых ножках.
А под потолком, безо всяких креплений, мерцая от разноцветных вспышек фейерверка, парили как три хрустальных планеты – люстры. Их ровный свет озарял всё пространство и многие, кто здесь были первый раз, подолгу разглядывали их. Я не составил исключение.
Начало любого праздника заунывно. Этот ничем не отличался от остальных. Ещё слишком мало выпито, чтобы по настоящему веселиться, поэтому, все разговаривают, обсуждают последние новости, хвастаются драгоценностями и разглагольствуют о своих успехах.
Ложа музыкантов пока что пуста, вокруг стоит гул и ропот тысячи голосов. С улицы иногда прибиваются звуки неистовой музыки, но их заглушают смех и звон бокалов. Вокруг снуют сосискообразные официанты с подносами. Я взял рюмку у одного и стал с интересом разглядывать её содержимое. В ней билась какая-то искрящаяся жидкость и переливалась всеми цветами радуги.
– Это сгустки энергии, – пояснила Лира.
– Интересно, – я осторожно отпил из рюмки. – Лира, это не жидкость! Я поводил языком. Внутри меня прыгали и лопались безвкусные пузырьки.
– Я уверена, тебе понравится. Вдруг я почувствовал себя свежее.
– Какое странное чувство!
– Дотронься до лица, почувствуешь, как разгладилась кожа.
Я отпил ещё немного. Эффект усилился. Я почувствовал прилив сил и невообразимую лёгкость. У меня исчезли мешки под глазами, такое ощущение, будто помолодел лет на десять.
– Лира, это чудо!
– Только не злоупотребляй. От большого количества энергии тебе может стать плохо.
– От этого не станет, – заверил её я.
Она хмыкнула. Ещё бы я и не ожидал, что она мне поверит. Она кого-то увидела в толпе.
– Я тебя оставлю на пару минут.
Я не возражал, однако мне было интересно, куда она так спешила. Оказалось, что меня она променяла на какого-то зеленого хмыря, который должно быть имел образ лягушки. Но даже последняя жаба из самого вонючего болота была Клаудией Шиффер, по сравнению с этим индивидом зеленого цвета. Когда же я краем уха услышал, что этот господин министр внешних связей господин Побрякушкин, с трудом сдержал хохот.
Не понятно почему, но на Лиру зелёный министр произвёл совсем другое впечатление. Когда он узнал её и двинулся к ней, оставив за собой кучу трущихся около него лизоблюдов, 'сестренка' от волнения чуть хвост себе не перегрызла.
Он улыбнулся ей. Смотрите, какая милость! Она же чуть не пищала от восторга. А он смотрел так нежно… паскуда! Я сделал решительный шаг и стал рядом с нею. Он скользнул по мне своими мерзкими глазенками и едва заметно кивнул. Весьма неосмотрительно.
Это может очень плохо сказаться на международных отношениях. Мы, марсиане, народ эмоциональный. Вот возьму и в самый разгар вечера устрою ему показательные выступления по боксу. Нашелся франт! Будь уверен, милый, ты уже попал в черный список. Третьим будешь после Саблезубого и Лиры? Или Лиры и Саблезубого? А, неважно!
Перекинувшись парой фраз, они расстались. Он развернулся и ушел, сопровождаемый своими прихвостнями, а я, скрипя зубами, посылал ему в спину проклятия.
– Что ты бормочешь? – спросила Лира.
– Не понравился мне этот субъект.
– Побрякушкин? – она удивленно раскрыла глаза, как будто бы он был бабочкой.
– Да, он. И что это он на тебя так смотрел?
– Мы знакомы. Он очень приятный человек.
– Сомневаюсь.
– Ты можешь обижаться, но у неудачников люди его склада всегда вызывают зависть.
– Ты хочешь сказать, что я ему позавидовал? – я ткнул в его сторону пальцем.
– Сколько ты уже выпил? Ты чересчур эмоционален.
– Ещё бы! Как тебе только в голову пришло такое!
– Я очень часто с этим сталкиваюсь.
– Ну, не знаю.
– Послушай, – она прервала меня, – мне пора. Я оставляю тебя здесь, надеюсь, ты не заскучаешь.
– Ну?
– Пожалуйста, много не пей. Я серьезно. У нас ещё много работы, – она оглянулась. – За тобой следят. Прошу тебя, не напрягайся так. Вмешиваться они не будут, просто отдыхай. Хорошо?
– Хорошо.
– Тогда я пошла.
– Не задерживайся.
Без неё я быстро заскучал. Общаться со мной никто не стремился, да и я сам признаться побаивался. Как подойти к кому-то, даже не зная, какого он пола. Пойди, определи, тот ёж мужик или нет. А эта стрекоза – приятная мадам или дедушка в преклонном возрасте?