– Нет, ничего. Чем занимаешься в посольстве?
Этим вопросом он застал меня врасплох. И чем же я, правда, там занимаюсь?
– Что молчишь? – прищурился он.
– А чем обычно ещё занимаются посольства, кроме того, как выдают визы и устраивают официальные приёмы для профессиональных дармоедов? Он хохотнул.
– Ты довольно откровенен. Я взмок от напряжения, но твёрдо решил доиграть в эту игру до конца.
– Разве ты не сказал мне быть самим собой?
– Верно, – он улыбнулся одними глазами. – Тогда тебе должен быть интересен такой человек, как я, не так ли?
Я не ответил. Что это? Он проверяет меня? Тогда, что я должен ответить на этот вопрос? Он внимательно смотрел на меня, явно ждал, что я отвечу.
– Ты ведь понимаешь, Джос, что я не имею полномочий, чтобы чётко ответить на твой вопрос. Он улыбнулся. По его глазам я понял, что ответил правильно.
– Я прекрасно это понимаю, – сказал он. – Но ты ведь можешь устроить мне встречу с человеком, который имеет такие полномочия.
– Находясь здесь, вряд ли. Он опустил глаза.
– Я ведь чётко тебе проговорил, что ты почётный гость.
– Да, но моя свобода, так или иначе, ограничена.
– Ну а могло ли быть иначе? – он посмотрел на меня. – Учитывая обстоятельства, благодаря которым ты оказался здесь. Я покраснел.
– Извини, ты прав.
Он протянул мне половину яблока. Я взял его и почувствовал сладостный аромат. Желудок тут же проурчал приветствие.
– Вспомнить всё! – сказал я и в две секунды разделался с ним.
– Вот теперь ты похож на марсианина, – констатировал он.
– Ещё есть? – спросил я. Он покачал головой.
– Знаешь, сколько оно стоит?
– Сколько?
– От десяти до пожизненного. Это же контрабанда.
– Ты этим занимаешься?
– Нет, но возможность достать есть.
– У тебя хорошие связи? – спросил я.
– Неплохие. Меня многие знают.
– А может это наоборот плохо?
– Не думаю. Это надёжные люди, – спокойно ответил он.
– Что ты хочешь, чтобы я передал тому, с кем ты хочешь встречаться?
– Пока ничего. Только то, что я хочу увидеться.
– Но ведь они захотят знать. Просто так не пойдут.
– Ну а разве им не интересна твоя судьба? – спросил он. Я кивнул.
– А всё остальное, пока преждевременный разговор, – сказал он.
– Понял. После встречи ты отпустишь меня?
– Если тот человек окажется действительно тем, с кем я хочу говорить.
– Ясно. Ну а если вы не договоритесь, что будет со мной?
– Посмотрим.
– Да, – я вздохнул. – Никаких гарантий.
– На этой планете таких гарантий тебе не даст никто.
– Везде всё одинаково.
– И на Марсе тоже? – улыбнувшись, спросил он.
– А какая разница?
– Всё ж таки не так паршиво, как здесь.
– Что-то я сомневаюсь.
– Ну да! – хмыкнул он. – Тебя нисколько не смущает, что здесь можно быть человеком второго сорта?
– Джос, ты меня удивляешь своим оптимизмом. Везде всё одинаково.
– Ни за что не поверю!
– Так или иначе, расслоение общества существует везде, и с этим ничего не поделать. Это может не нравится, но изменить это, мне кажется, просто невозможно. И вообще, был бы ты 'человеком' рассуждал бы совсем по-другому, – сказал я.
– Ха-ха-ха! – он откинулся назад. – А кто сказал, что я не человек?
– Тогда, где твой образ?
– А в нём ли дело? – передо мной предстал сосискообразный с курчавой бородой.
– Так ты 'слуга'? – изумился я.
– Я – человек! – веско сказал Джос. Прежнее обличие вернулось.
– Если бы ты принадлежал высшей касте, готов спорить, тебя бы это не беспокоило.
– Ты не веришь в лучшую жизнь?
– Нет, – я попытался достать ногтём застрявшую между зубов частичку яблока. – Это утопия.
– Каждый из нас видит какие-то свои минусы.
– Конечно. Всё субъективно, – согласился я.
– В моём понимании, хорошо там, где люди изначально равны, – сказал Джос.
– А я считаю, что среди людей не может быть равенства, – ответил я.
– Это софистика. Здесь-то мы имеем конкретный институт – касты, от которого никуда не деться.
– В этом ты прав, – согласился я. – Но как так произошло, я до сих пор не могу понять.
– Как появились касты? Очень просто. У всего есть первопричина. В данном случае, это Гунн. Простой учитель, у которого в один прекрасный день было озарение – сама Вселенная открыла ему великую мудрость.
– Как это, сама Вселенная?
– Мы, так же как и вы, марсиане, верим в Разумную Вселенную…
– В космический разум?
– Нет, это совсем другое. Космический разум подразумевает под собой какой-то сверхразум, который существует где-то во Вселенной. А по нашему мировоззрению, или правильнее сказать, по вере, сама Вселенная разумна. Всё, что происходит в мире, происходит по её воле. Я не совсем понял разницу, но перебивать не стал.
– Так вот, – продолжил Джос, – по официальной версии, сама Вселенная избрала Гунна для того, чтобы он возглавил человечество. И когда он объявил себя мессией, многие ему поверили. Надо сказать, что он был неординарным человеком. Постоянно демонстрировал чудеса, а главное очень быстро добился абсолютной власти на Земле.
– Да, чудеса всем нравятся, – согласился я.
– Он землян не на эту удочку подцепил. Сейчас я тебе в двух словах изложу суть гуннитства, сразу поймёшь, что к чему.
– Давай.
– Вселенная – это Абсолют. Вселенная разумна. Всё подчинено её Мысли. Высшее счастье для человека слиться в единой Мысли со Вселенной. Но только избранные способны на это. В то же время каждый из нас может стать избранным. Человеку мешает его природа. В нём чувства сильнее мыслей. Мы слишком привязаны к земле и природе. Само понятие 'Природа' чуждо избранному. Природа олицетворяет проявления низшего уровня. А для настоящего гуннита Мысль – превыше всего. Поэтому задача каждого жить не эмоциями, а разумом. Чувства губят разум. Управляя своими мыслями, развивая свои способности, каждый сможет развивать свой интеллект, открывать в себе невиданные возможности вплоть до контроля над физиологическими процессами. А, следовательно, влиять на продолжительность своей жизни, то есть жить вечно. Вот на эту идею он всех и подцепил.
– Идея вечной жизни значит, – усмехнулся я.
– Да, всё очень просто.
– А как всё это перетекло в касты, запреты на рождение детей и прочие прелести?
– Стать совершенными могут не все. Не все способны, да и многие просто не хотят. Поэтому Гунн решил, что выживать должны только лучшие, которые в будущем станут прародителями новой расы, и тогда наступит золотой век.
– Так-так. Отбор значит.
– Вот уже две тысячи лет рожать разрешают только людям с наивысшим уровнем интеллекта и отличными физическими данными.
– Маразм!
– Он разработал систему определения показателей, ввёл коэффициенты, по которым люди разносятся по кастам. Причём, даже новорожденные. По его замыслу 'примитивные' должны были со временем вымереть. А то, что некоторые народы якобы неспособные к развитию просто уничтожили, ты знаешь?
– Да, это знаю.
– Они чистили Землю достаточно долго, но, как видишь, добились не многого. Даже у лучших представителей человечества рождаются обычные дети.
– Ничего удивительного, – сказал я.
– Может не хватить всего одного балла, и ты уже не попадёшь в число избранных. Что со мной и случилось, – горестно добавил он.
– Я же тебе сразу сказал, что ты возмущаешься только из-за того, что туда не попал,– засмеялся я. – А попал бы… Он остановил мою речь холодным взглядом.
– Ну а что, это не правда? – обиделся я.
– Только на тысячную долю процента, – ответил он.
– И почему люди так легко покупаются на такие вещи? – посетовал я.
– Потому что человек – тщеславное существо. Ну и с другой стороны, у человечества был кризис развития, который не разрешился с помощью колонизации Марса.