Каспиан прошел вслед за доктором по множеству коридоров, поднялся по нескольким лестницам, и, наконец, через маленькую дверь в башенке они вышли на плоскую площадку. С одной стороны были башенные зубцы, с другой — крутой скат крыши, внизу — тенистый и мерцающий дворцовый сад, над ними — звезды и луна. Они подошли к двери, ведущей в центральную башню замка. Доктор Корнелиус отпер ее, и они стали подниматься по темной винтовой лестнице. Каспиан был сильно взволнован — раньше ему никогда не разрешали тут ходить. Лестница была длинная и крутая, но когда они вышли на крышу башни и Каспиан перевел дух, он не пожалел своих трудов. Справа смутно виднелись Западные горы, слева блестела Великая река, и было так тихо, что он слышал шум водопада у Бобровой запруды в миле отсюда. Нетрудно было увидеть две звезды, ради которых они пришли сюда. Звезды висели близко друг от друга на южной стороне неба, и сияли ярко, как две маленькие луны.
— Они должны столкнуться? — спросил Каспиан голосом, полным благоговейного ужаса.
— Ну, мой дорогой принц, — сказал доктор, — великие небесные лорды слишком хорошо знают фигуры своего танца. Посмотри на них внимательно. Их встреча счастливая, и она предсказывает удачу грустному королевству Нарнии. Тарва, лорд Победы, приветствует Аламбил, леди Мира. Для этого они и приблизились друг к другу.
— Жаль, что дерево мешает рассмотреть хорошенько, — отозвался Каспиан, — нам лучше было бы видно с Западной башни, хоть она и не такая высокая.
Доктор Корнелиус молчал, устремив взгляд на звезды. Потом глубоко вздохнул и повернулся к Каспиану.
— Здесь, — сказал он, — ты видишь то, что никогда не видел и не увидит никто из живущих сейчас. Да, ты прав, с более низкой башни видно лучше. Но я привел тебя сюда по другой причине.
Каспиан посмотрел на него: лицо доктора было закрыто капюшоном.
— Достоинство этой башни в том, — продолжал он, — что под нами шесть пустых комнат и длинная лестница, а дверь в башню заперта. Здесь нас не подслушают.
— Вы хотите мне рассказать что-то, что не могли рассказать раньше? — спросил Каспиан.
— Да, — ответил доктор, — но помни! Мы с тобой должны разговаривать только здесь — на вершине Главной башни.
— Я обещаю, — сказал Каспиан, — но говорите, пожалуйста.
— Слушай, — начал доктор, — все, что ты знаешь о старой Нарнии — правда. Это не страна людей. Это — страна Аслана, страна проснувшихся деревьев и наяд, фавнов и сатиров, гномов и великанов, речных богов и кентавров, страна говорящих зверей. Это против них сражался первый Каспиан. Это вы, тельмаринцы, заставили замолчать зверей, деревья и потоки, вы убили или изгнали гномов и фавнов, а теперь пытаетесь изгнать и память о них. Король не разрешает даже разговаривать об этом.
— Как жалко, что мы это сделали. Я так рад, что старые дни хотя бы были, даже если ничего не вернуть.
— Многие из твоего народа втайне думают так же, — сказал доктор Корнелиус.
— Доктор, — спросил Каспиан, — почему вы говорите о моем народе? Разве вы не тельмаринец?
— Я? — спросил доктор.
— Ну, по крайней мере, вы человек?
— Я? — повторил доктор низким голосом, откинул капюшон и Каспиан ясно увидел его лицо в лунном свете.
Внезапно он осознал правду и понял, что мог бы догадаться и раньше. Доктор Корнелиус был такой длиннобородый, низенький и толстый. Два чувства смешались в Каспиане. Одно — ужас: «Он не настоящий человек, не человек вообще, он — гном и привел меня сюда, чтобы убить». И другое — полнейший восторг: «Есть еще настоящие гномы, и я, наконец, вижу одного из них».
— Теперь ты, наконец, угадал, — сказал доктор Корнелиус, — вернее, почти угадал. Я не чистокровный гном, во мне есть и человеческая кровь. Многие гномы спаслись в битвах и выжили, обрили бороды, одели ботинки с высокими каблуками и стали изображать из себя людей. Они смешались с тельмаринцами. Я один из таких, только наполовину гном, и если кто-нибудь из моих родичей, настоящих гномов, еще жив где-то в лесах, он без сомнения сочтет меня предателем и будет презирать. Но за все эти годы мы не забывали о нашем собственном народе, о всех других счастливых созданиях Нарнии и давно Потерянных днях свободы.
— Я… я сожалею, доктор, — пробормотал Каспиан, — это не моя вина.
— Я говорю это отнюдь не в упрек вам, дорогой принц, — ответил доктор. — Вы спросите, почему же я все-таки рассказываю об этом. У меня есть две причины. Во-первых, мое старое сердце хранило эти секреты так долго, что разорвалось бы, не шепни я вам. Во-вторых, став королем, вы сможете помочь нам, ведь я знаю, что вы, хотя и тельмаринец, любите старые времена.
— Да, да, — сказал Каспиан, — а как я смогу вам помочь?
— Вы можете быть добрым к таким, как я, потомкам гномов. Вы можете собрать ученых магов и попытаться снова оживить деревья. Вы можете исследовать все укромные уголки и дикие места в поисках уцелевших фавнов, говорящих зверей или гномов.
— Вы думаете, что кто-нибудь еще есть? — обрадованно спросил Каспиан.
— Я не знаю… я не знаю, — с глубоким вздохом ответил доктор. — Иногда я боюсь, что никого нет. Я ищу их следы всю жизнь. Временами мне кажется, что я слышу в горах барабан гномов. Иногда по ночам в лесу мне чудится, что вдалеке мелькают танцующий фавн или сатир, но когда я подхожу ближе, никого не оказывается. Я часто отчаиваюсь, но всегда происходит что-то, что снова пробуждает надежду. Я не знаю. И наконец, вы можете быть таким правителем, каким был Верховный Король Питер в старину, а не таким, как ваш дядя.