— Сегодня они дерутся, а завтра мирятся, у них всегда так, — пожал плечами Филипп.
Диана несколько мгновений помолчала, и потом все же решилась выложить главный козырь.
— Это не совсем моя просьба, — призналась она, — Ты сделаешь одолжение Адальберту…
— Ого, — Филипп откинулся на спинку кресла, устремив обреченный взор в обшитую кожей крышу машины, — Значит это предложение, от которого нельзя отказаться?
— Выбор за тобой.
— Всегда так говорят, — пробормотал Филипп, — когда точно знают, что выбора нет… Что он натворил, этот колдун? Я должен знать, черт возьми, кого буду прятать в своем городе!
— Если хочешь, поинтересуйся у него сам. Я же могу сказать тебе только одно, — он не доставит тебе проблем. Ни теперь, ни позже. А вот благодарность Адальберта может быть весьма ощутимой.
Уже пару минут они стояли у входа в галерею. Жак заглушил мотор, но оставался на своем месте, ожидая сигнала, когда можно покинуть машину.
— Диана, — вкрадчиво проговорил принц, — Я не позволю использовать меня в темную. Либо ты рассказываешь мне все, либо… Не хочу быть грубым, но тебе придется искать помощи в другом месте. При всем моем уважении и к тебе и к господину Бурхардингеру.
Мадам де Пуатье некоторое время молчала, вероятно, пытаясь сформулировать ответ так, чтобы он был исчерпывающим и в то же время не выдать ничего важного.
— Это был их совместный эксперимент, — произнесла она, наконец, — в суть которого меня не посвящали. Я и не стремилась, в отличие от тебя, все знать. Излишняя осведомленность не всегда полезна, что бы ты ни думал… Эксперимент закончился плохо. Погибли смертные. Довольно много. Катастрофа произошла в горах, поэтому удалось все списать на сход лавины. Тем более, что лавина в самом деле была… Ковен пока еще никому не предъявил обвинения, но они выйдут на Мортена очень скоро. А если займутся им, то узнают и про Адальберта.
— Мортен? — переспросил Филипп.
— Мортен Бликсен. Ты слышал о нем?
— Нет.
— Если в ближайшее время его не найдут, то скоро все утихнет, а потом и позабудется. Как видишь, тебе не о чем волноваться.
— Может и так…
Филипп нажал на кнопку, опуская панель, разделяющую водителя и пассажиров, и только тогда Жак дал знак кому-то из служащих парковки, что уже можно бежать и открывать дверцу.
Было уже почти четыре часа утра, но вечеринка по случаю открытия выставки еще не закончилась, хотя и несколько подувяла. Даже те люди, кто привык ложиться поздно, к четырем утра обычно чувствуют усталость и желание поскорее упасть в постель. А сегодня в галерее присутствовали не только представители богемы, но и политики, и бизнесмены — люди, ведущие обычно дневной образ жизни. Большинство из них уже успели уехать, оставались лишь те, кому что-то было нужно от месье Данвиля, в надежде, что тот все же явится рано или поздно.
Организаторы выставки старались вовсю, поднося все новые перемены кушаний и напитки, менеджеры расписывали достоинства полотен и оформляли покупки — кое-кто из гостей уже решил приобрести творения новоявленного гения. А сам гений с совершенно невменяемым от усталости и волнения видом сидел на диванчике в окружении каких-то подвыпивших богемных господ, еще силившихся говорить о высоком, хотя языки у всех уже откровенно заплетались.
Появление Филиппа несколько оживило атмосферу. Мужественно боровшиеся с усталостью любители искусства потянулись к нему навстречу. Особенный же фурор произвела опиравшаяся на руку Данвиля прекрасная незнакомка, при виде которой большинство мужчин моментально проснулись, а прочие забыли, зачем они вообще здесь находились, вдруг обретя новую интересную цель в жизни. Женщины напротив пожалели, что задержались здесь слишком надолго. Сколь бы хороши собой, ухожены и стильно одеты они ни были, никто не мог конкурировать со спутницей Филиппа. И дело было не только в ее потрясающей красоте… А в чем, никто не мог понять, все были просто очарованы и сбиты с толку, словно увидели ангела во плоти. Люди так легко поддаются внушению. Впрочем, — как известно — для Дианы не составляло труда очаровать и вампира.
Наскоро отделавшись от оккупировавших его дам и господ и оставив их на растерзание мадам де Пуатье, которая всегда относилась благосклонно к повышенному вниманию к своей особе, Филипп отправился к художнику, который так и не поднялся ему навстречу и вообще смотрел куда-то в сторону, вероятно собираясь надуться. Сегодня он услышал слишком много похвалы и лестных слов и возможно считал себя вправе обижаться. Он казался смешным и трогательным, и Филипп порадовался, что не взял с собой Лоррена, тот бы сейчас поглумился над беднягой от души.