- Надеюсь, это что-то, связанное с неудачной затеей твоего отца. Вряд ли может оказаться что-нибудь действительно опасное. А если и так, то не в верхнем городе.
Эрланд пытался совместить образ нежной улыбающейся девушки, идущей сейчас рядом с ним, с образом той, которая кричала на офицера, и не мог.
Они вошли в то крыло дворца, где находился Двор Света - официальный зал для собраний. Эрланд никогда еще не был в нем, даже когда представлялся императрице, - такие церемонии проходили в ее зале для аудиенций.
Сейчас он вошел туда, где заседало кешианское правительство, туда, куда ни разу не пробиралась темнота - зал был оснащен тысячами канделябров, в каждом из которых горели десятки свечей. Свет затоплял комнату. В почти лишенном теней зале было светло как ярким солнечным днем - улицу свет заливает с одной стороны, здесь же он лился сразу со всех. Даже во время заседаний Галереи специальные команды слуг опускали канделябры, чтобы заменить сгоревшие свечи, - во Дворе Света никогда не должно быть темноты.
Они торопливо прошагали мимо придворных вельмож и офицеров стражи. Перед троном, где сидела на подушках императрица, стояли офицеры из легиона Псов Войны под командованием Абера Букара.
Вокруг императрицы, на амфитеатром поднимавшихся местах, сидели представители Галереи лордов и мастеров.
Кругом слышались приглушенные разговоры. Случилось что-то ужасное, и зал полнился домыслами и предположениями.
Шарана и Эрланд Подошли к подножью трона, и Мастер церемоний ударил в пол окованным железом основанием жезла; скульптура сокола, сидевшего на солнце, взлетела с диска.
- Внемлите все! Она идет! Она идет! Та, Которая Есть Кеш, выносит свое суждение.
В тот же миг в зале стало тихо. Императрица подозвала Шарану, и девушка неуверенно подошла. Такого еще никто не видел - согласно традиции, никому, кроме мастера церемоний, не дозволялось восходить на помост, да и тот останавливался на верхней ступеньке. Девушка, подойдя к императрице, опустилась на колени, а та, обняв ее, заплакала. 3ал погрузился в полнейшее молчание - никогда здесь не видели ничего подобного.
Наконец старая женщина отпустила свою ничего не понимающую внучку и поднялась.
- Пусть знают все, что в моем доме произошло убийство! - крикнула императрица. Из ее глаз струились слезы, но она продолжала не менее твердым голосом: - Погибла моя дочь.
Люди в зале ахнули. Члены Галереи лордов переглядывались, словно не веря услышанному.
- Да! - подтвердила императрица. - Сойаны больше нет со мной. Та, которая должна была наследовать мне, ушла из жизни, - в голосе Лакеа послышался гнев. - Нас предали! Мы приютили в этом доме того, кто предал нас, того, кто служит людям, ищущим унижения нашего!
Эрланд, стоя в проходе, увидел, что взгляд императрицы упал на него и оглянулся, разыскивая своих друзей. Джеймс и Гамина стояли в дальнем конце зала; похоже, их охраняли.
- Джеймс предлагает молчать, несмотря ни на что. Он считает, что нас...
Она не успела закончить.
- Эрланд! - вскричала императрица. - Принц дома кон Дуанов! Не ты ли явился сюда вершить темные дела?
Прежде чем заговорить, Эрланд набрал полную грудь воздуха.
- Объяснитесь, Лакеа.
Фамильярное обращение не ускользнуло от внимания придворных. Эрланд подтверждал свое звание наследника трона. Он знал - что бы ни случилось, он защищен своим положением.
Императрица зловеще смотрела на Эрланда сверху вниз.
- Ты знаешь, что я хочу сказать, дитя зла. Дочь моя Сойана, которая должна была наследовать мне, лежит мертвая в своих покоях, как тебе хорошо известно. Она пала от руки твоего соотечественника. - Эрланд снова оглядел комнату и не нашел того, кого искал. - Моя дочь была убита человеком, которого ты привез в наш дом, и, если будет доказано, что он сделал это по твоему указанию, твое положение тебя не спасет.
- Локлир, - шепотом произнес Эрланд.
- Да, - закричала императрица, - барон Локлир скрылся под покровом ночи, совершив свое злодеяние. Дворец закрыт, начаты поиски. И когда он предстанет перед нами, мы наконец узнаем правду. А теперь - прочь с глаз моих, хватит в моей жизни островитян.
Эрланд неловко повернулся и вышел из зала; в дверях к нему присоединились Джеймс и Гамина, сопровождаемые стражниками. Ни слова не было сказано ими, пока они не пришли в комнаты, отведенные графу и его жене.
- Оставьте нас, - велел Эрланд капитану дворцовой стражи. Тот медлил, и Эрланд, сделав к нему шаг, выкрикнул: - Оставьте нас немедленно!
- Да, господин мой, - поклонился капитан и увел солдат.
Эрланд повернулся к Гамине:
- Ты можешь отыскать Локи?
- Попробую, - ответила она. Гамина закрыла глаза и некоторое время стояла неподвижно.
Вдруг, открыв глаза, она воскликнула:
- Боуррик!
- Что? - спросил Джеймс.
- Мне на миг показалось... вдруг... Не знаю. Я встретила знакомый рисунок мыслей, и, как только я подумала, что узнала его... он пропал.
- Пропал? - переспросил Джеймс.
- Наверное, это работа какого-нибудь чародея. Только чародей мог закрыть от меня его мысли. Может быть, это и не Боуррик. Наверное, я ошиблась. Я устала и очень встревожена.
Мужчины сели на диван, а Гамина продолжала стоять неподвижно, закрыв глаза, мысленно обшаривая огромный дворец, разыскивая знакомый рисунок мыслей Локлира. Эрланд придвинулся поближе к Джеймсу, чтобы не мешать Гамине разговором.
- Ты что-нибудь узнал? - спросил он, помня о том, что Джеймс намеревался сделать вылазку.
- Ничего, - шепотом ответил Джеймс. - Чтобы разыскать секретные проходы во дворце твоего отца, мне потребовался чуть ли не месяц, а этот дворец в десять раз больше того.
- Я думал... тебе удастся что-нибудь разведать, - вздохнул Эрланд.
- Я тоже так думал, - ответил Джеймс.
Они почти не разговаривали, ожидая, пока Гамина ведет поиски. Примерно через полчаса она открыла глаза.
- Ничего, - тихо сказала она.
- Его нигде нет? - вслух спросил Эрланд.
- Нет, - ответила она. - Во дворце его нет.
- Наверное, нам остается только ждать, - произнес Эрланд и, не прощаясь, покинул Джеймса и Гамину.
Боуррик чуть не выпрыгнул из кустов.
- Что... - начал он, но Гуда затащил его обратно прежде, чем обернулся стражник, стоявший у входа. В течение пяти минут после тревоги в дверь все время входили солдаты. Это были гвардейцы дворцовой стражи в белых юбках и легионеры Внутреннего легиона в черных доспехах. Боуррик решил, что у кого-то вызвала подозрение странная группа, вошедшая в неохраняемый дворец.
- Что ты хочешь сделать? - спросил Гуда.
- Я думал, что кто-то меня позвал, - ответил Боуррик.
- Это была магия, - усмехнулся Накор. - Кто-то мысленно обшаривал дворец и нашел тебя.
- Как ты это узнал? - заморгал Боуррик.
- Я все устроил, - сказал Накор, не обратив внимания на вопрос Боуррика. - Теперь они тебя не найдут.
Боуррик хотел расспросить исалани подробнее, но в это время солдаты в черном вошли в садик и начали методично обшаривать все заросли. Гуда медленно вытащил меч из заплечных ножен, готовый разрубить пополам любого солдата, который раздвинет кусты, где они прятались. Когда стражники уже почти добрались до них, Накор вдруг вскочил.
- Йе-е-а! - закричал он.
Ближайший к нему солдат чуть не упал при виде странного маленького человечка, выскочившего прямо на него. Накор, пританцовывая, отбежал в сторону, и весь десяток стражников кинулся за ним.
Боуррик, не веря глазам, следил за разворачивавшейся сценой - она в точности повторяла ту, когда он впервые встретился с маленьким колдуном, - как бы близко ни подскакивали солдаты к исалани, никому не удавалось его схватить. То один, то другой стражник кидались к нему, но человечек уворачивался, безумно хохоча. Он подныривал под расставленные руки, огибал тех, кто преграждал ему дорогу, и никто не успевал сообразить, что происходит. Когда его загоняли в угол, он перекатывался по земле, а когда пытались окружить, он подпрыгивал высоко в воздух. Руки, протянутые к нему, ловили пустоту. А уханье и хохот только распаляли стражников и заставляли их действовать не раздумывая.