Ринда нахмурилась:
- Но я не член гильдии. Церковь не может нанять меня, если я не…
- А я не говорил, что тебе заплатят за работу, - буркнул Вар и обернулся к своему толстому напарнику. - Разве я сказал, что это платная работа?
- Нет, Вар.
- Видишь, я так и думал, что выразился ясно, - Он взял Ринду за руку. - Церкви нужен писарь с мозгами, и ты подходишь. Так что пойдем с нами, лады?
Ринда потянулась к косяку и успела схватить тонкую накидку, висевшую на гвозде.
- Оставайся здесь, пока я не вернусь, Ходур. Не беспокойся. Со мной будет все в порядке.
Идя между церковниками, она быстро удалялась от дома по узким улицам, где в сгущавшейся тьме тени становились длиннее с каждой секундой.
- Куда вы меня ведете? - спросила девушка.
- Недалеко, - ответил Вар. Его поросячьи глазки так и стреляли взад и вперед, замечая каждую фигуру, скорчившуюся в темных подворотнях, каждого пьяницу, бредущего вразвалочку.
«Он не дурак», - подумала Ринда. Эта часть Твердыни часто оказывалась смертельной ловушкой для тех, кто попадал сюда впервые и не знал, какие существа обитают здесь по ночам, - банды грабителей и убийц и просто какие-то ползучие твари, изголодавшиеся по человеческой плоти. Но хуже всех были ногадары, колдуны Зентарима, прочесывавшие закоулки в поисках объектов для своих садистских экспериментов. Эти «собаки дьявола» не щадили никого, даже людей, носящих символ Кайрика.
- Эй, мы должны были сказать тебе, что он умер, - выпалил Уорво. - Я говорю о твоем отце. Три ночи тому назад.
- Ага, - подтвердил Вар. - Сразу после того, как он порекомендовал тебя, с ним случилась неприятность в подземелье храма. Церковь там его и похоронила как мученика.
- Очень мило, - бесстрастно проговорила Ринда. Ей с трудом удалось проглотить ком в горле - но ее душила не печаль, а ярость. Предательство было для нее не в новинку, особенно отцовское. Но сейчас ее взбесила мысль, что Бевис выдал Церкви Кайрика своего единственного ребенка, и даже это его не спасло.
Ринда учуяла по запаху дубильню, где изготавливались пергаменты, задолго до того как увидела ее. Это место источало зловоние от шкур животных и чанов со стоялой водой, так что вся округа пропахла бойней. Однако если судить по многолюдью на улице, местные жители давно привыкли к неприятному запаху.
Из темных подворотен едва прикрытые одеждой девушки задирали любого, кто был настолько трезв, что передвигался самостоятельно. А если прохожий случайно оступался, они слетались к нему, как вороны на поле битвы, отбирая все мало-мальски денное. Обчистив пьяного, девушки спешили обратно на свои темные холодные насесты, надрываясь от сухого кашля, невесть когда подхваченного.
В конце улицы показалась ватага грязных ребятишек. Они мчались вперед, завывая, как волчата, и переворачивая все на своем пути. Перед этой ордой немытых рожиц расступались все прохожие. Проститутки захлопывали двери на время, пока толпа не пронесется мимо, а Ринда и ее конвоиры прижались к стене. Церковники вытянули кинжалы, чтобы отпугнуть пострелов. К счастью, стая, видимо, стремилась устроить как можно больше шума, а не грабить прохожих.
Когда дети умчались и завывание затихло вдалеке, ночь огласил пьяный хор проституток. Они горланили в соседней таверне хвалебную песнь Ловиатар, громко хлопая кружками по столешнице в конце каждого куплета. Ринде показалось, что ей слышится свист кнута - нередкий звук с наступлением темноты в Зентильской Твердыне.
- Ступай сюда, - пробормотал Вар, прижимая ко рту и носу носовой платок. Он потянул ее к небольшой мастерской, сдавленной с двух сторон высокими домами.
Из окон первого этажа, забранных решетками, пробивался свет. Он был неярок, но Ринда все равно разглядела, что над мастерской были надстроены два этажа жилых помещений. Окна в них не горели или были заколочены досками. Как она верно догадалась по запаху, вывеска над дверью гласила, что здесь изготавливают пергамент.
Перед мастерской выстроились шестеро зентиларов, образовав стену из кольчуг и обнаженных мечей. «Солдаты особой части, - подумала Ринда,- возможно, даже личная охрана лорда Чесса». Они стояли по стойке «смирно», провожая взглядом проституток, пьяниц и одичавших детей.
Вар опустил носовой платок, приблизившись к зентиларам, затем стукнул Уорво по руке, чтобы тот последовал его примеру. Солдаты приветствовали его, сверкнув лезвиями мечей.
- Писарь для патриарха Миррормейна, - объявил Вар ближайшему караульному.
Прошла секунда, а потом зентилар шевельнул квадратным подбородком и позволил им пройти. Ринда содрогнулась, увидев, как свет заиграл на лице солдата. Длинные шрамы на его щеках возвещали всему миру, что этому воину вырезали язык.
Дверь в мастерскую со скрипом открылась. На крыльце появился патриарх Миррормейн, нервно потирая руки.
- Ну, наконец, - сказал Он и выудил из кармана пурпурной рясы две серебряные монеты. - Молодцы.
Вар и Уорво жадно схватили деньги, даже позабыв о невыносимом смраде.
- Премного благодарны, патриарх, - произнес Вар, после чего чопорно поклонился и поцеловал кольцо жреца, украшенное черепом. Уорво тоже было качнулся вперед, чтобы последовать примеру напарника, но Миррормейн от него отмахнулся.
- Кто-нибудь из зентиларов проводит вас отсюда, - сказал патриарх, затягивая Ринду в мастерскую. Дверь за ними захлопнулась, прерывая благодарственные восклицания головорезов.
По стальному блеску в глазах Миррормейна Ринда поняла, что Вар и Уорво не пройдут и трех кварталов, как с ними будет покончено. Так уж было заведено в Церкви Кайрика: нанять гонца, а потом убить его, как только он выполнит задание.
Лицо патриарха было сплошь покрыто морщинами, а седины топорщились змеиным клубком. Он улыбнулся, пытаясь изобразить благодушие, и жестом пригласил Ринду пройти в комнату. Они были одни среди покосившихся полок и свитков готового пергамента.
- Тебе дарована редкая возможность послужить церкви, - начал патриарх. - Лорду Кайрику понадобилось твое мастерство.
Ринда стянула накидку с плеч и встряхнула темными кудрями.
- Прошу прощения у Вашего Святейшества, - сказала она, - но я не очень религиозна и, должна признаться, писарь из меня никудышный. Будь у меня хоть капля таланта, я работала бы при гильдии.
- Мы интересовались тобой, Ринда, - строго ответил Зено. - Ты сама отказалась от места при гильдии, а не наоборот. И ради чего - чтобы ходить по улицам и творить добро ворам и пьяницам. - Тонкая личина благодушия разбилась вдребезги. Каждое последующее слово, каждый жест патриарха выдавали, что он находится на грани безумной ярости.- Мы все про тебя знаем. Не думай ни одной секунды, что твои действия остаются незамеченными, что в этом городе можно сотворить хоть что-то против нашей воли.- Он прищелкнул языком. - Надежда, которую ты лелеешь, мечты, которые бережешь, - все это помогает нашему делу неведомым тебе образом.
- Вряд ли таким способом можно добиться от нее помощи,- холодно произнес чей-то голос, раздавшийся из глубины комнаты.
Патриарх рухнул на колени и сжал руки в молитвенном жесте.
- Простите меня, Ваше Великолепие, простите. Но она неверующая. Она позорит ваше…
- Довольно, - сказал человек, выходя на свет. Он двигался с небрежной грацией, бесцеремонно оглядывая Ринду. От его взгляда у нее по спине побежали мурашки. - Возможно, неверующая - это как раз то, что нам нужно, чтобы привлечь на свою сторону остальных глупцов, не видящих божественный свет.
В первую секунду девушка не поняла, кто этот худощавый горбоносый человек, заставивший патриарха Миррормейна так унижаться. С виду он был в два раза моложе шестидесятилетнего жреца, а если судить по одежде, то его было легко принять за какую-нибудь шестерку в одном из воровских кланов. Кожаные сапоги со сбитыми каблуками, поношенная накидка, хотя и чистая, только древний короткий меч необычного цвета свидетельствовал о том, что его обладатель - личность могущественная и состоятельная.