– Миднайт. – Адон произнес имя богини, вкладывая в него всю свою преданность и уважение. – Ты ведь не для того привела меня сюда, чтобы поговорить о Корине.
Богиня печально улыбнулась:
– Да. Я привела тебя сюда с более важной целью. Я думала, увидев это место, ты лучше поймешь, что именно мне нужно тебе сказать.
Мистра принялась вышагивать по холму, ее тонкие одежды закружились вокруг нее, как пылинки в солнечном луче. Защитный шар двигался вместе с ней. Адон пошел рядом.
– Мне нужно с кем-то поговорить, – начала она.
– Я, конечно, помогу, – тихо сказал Адон, – но нас может увидеть какой-либо другой бог…
– В том-то все и дело, Адон: другие боги ничего не видят, кроме того, что хотят, а мир они представляют весьма узко.
Богиня Магии небрежно махнула в сторону холма, погребенного к этому времени под горой снега. Не успела она опустить руку, как лед и снег начали таять, обнажив черные камни. Обледеневшие скелеты кроликов и лисиц, содрогнувшись, ожили и, завыв от боли, принялись сражаться, как обезумевшие рыцари на турнире.
– Кажется, я никогда не говорила тебе, почему Хельмландия такая как есть, почему здесь царствует дикая магия? – Богиня продолжила, не дожидаясь ответа: – В некоторых местах, где аватары вызвали наибольшие разрушения во Время Бедствий, ткань реальности почти совсем истощилась. А здесь, где энергия умиравшей Мистры взорвала землю подобно миллиону пушечных ядер, ткань сделалась тоньше всего.
– Какое все это имеет отношение к тому, каким боги видят мир? – спросил Адон.
– Там, где ткань такая тонкая, Равновесие самое непрочное, – пояснила Мистра. – Земля раскачивается туда-сюда, раздираемая разными силами, которые на короткое время захватывают власть. Зеленая весна, которую мы только что видели, это работа Летандера. Затем землю присвоил снова Аврил. Сейчас… – Она взглянула на сражающиеся скелеты посреди унылого поля камней. – Это может быть работа Кайрика. Или Талоса. – Она прерывисто вздохнула и прикрыла сияющие глаза. – К тому же богам неведомо, что они творят вред. Они не могут понять, что, кидая мир из зимы в лето, они тем самым его разрушают.
– А ты не можешь им объяснить? Если ты видишь опасность…
– Вот именно, – сказала Мистра, сердито сверкнув глазами. – Боги видят мир так, словно это какое-то поле, которое можно завоевать или проиграть. Но каждый из них на этом поле играет в свою собственную игру. Талое стремится всё разрушить, тогда как Летандер добивается только: одного – все должно возродиться к жизни. Они и друг друга-то замечают, только если им кто-то начинает мешать.
Адон покачал головой:
– Мне очень жаль, богиня, но я не понимаю. Я хочу сказать, они ведь боги, разве нет?
– Да, – многозначительно сказала Мистра. – Они боги. Но это вовсе не означает всего того, во что ты веришь, всего того, о чем говорят в своих проповедях и трактатах священники. Я проникала в сознание богов, я видела мир их глазами. – Она помолчала, изучая безумную битву, разворачивающуюся на каменном поле. – Возможно, мне удастся тебе объяснить по-другому…
Мистра едва шевельнула рукой, и они исчезли из Хельмландии. Но когда богиня и ее спутник через секунду прибыли в другое место, вокруг них царил не меньший хаос.
– Где свет, Гарет? Не оставляй меня с ними в темноте. Они ползают повсюду… Ай, убери их с моих глаз!
– У ангелов клыки. У ангелов клыки!
– Их всех забрал Змий! Он проглотил все мои сны…
Адон зажал рукой рот и ноздри. Смрад здесь стоял невыносимый. Священник начал озираться как одержимый. Повсюду лежали охапки сырой грязной соломы. На некоторых из них дремали безумцы, другие самодельные кровати оккупировали крысы, тараканы или еще более мерзкие твари. В темных углах огромной мрачной комнаты бесновались, выли, метались какие-то фигуры, в которых с трудом можно было узнать людей. У многих головы были забраны в клетки, а руки крепко связаны толстыми бинтами. Одеты они были в лохмотья, хотя в комнате стоял такой холод, что изо рта шел пар.
Но больше всего Адона поразили в этом адском заведении пронзительные, полные ужаса, крики сумасшедших.
– У ангелов клыки! – К Адону протянул дрожащие руки худой полуэльф с длинными каштановыми волосами и светлой бородкой. – Вы должны всех предупредить. У ангелов есть клыки.
Мистра развернула полуэльфа к себе.
– Усни, король Требор, – ласково произнесла богиня, слегка проводя большими пальцами по его глазам. Безумец тут же осел на пол, но его худенькое тельце продолжало содрогаться – значит, сон не спас его от тревожных мыслей.
– Ты его знаешь? – ужаснулся Адон. – Где мы?
– Я знаю всех этих несчастных – ответила Мистра. – Они такие же мои дети, как те маги и ученые, что слетаются к храму в Тигее. Всех их сюда привела магия. – Богиня повернулась к патриарху. – Мы в сумасшедшем доме, Адон. Содержит его общество «Золотое Перо» Глубоководья. Уличные поэты и певцы сжалились над этими несчастными, потерявшими разум из-за плохо сработавшей магии, поместили их сюда и заботятся о них, как могут.
– Было бы милосерднее убить их, чем оставлять в таком состоянии, – заметил Адон. Ему пришлось закричать, чтобы заглушить стоявший вой.
Мистра покачала головой:
– Большинство из них попадет в царство Кайрика. Ведь они не почитали богов, до того как магия помутила их рассудок. – Прочтя во взгляде Адона невысказанный вопрос, богиня добавила: – Я забираю к себе всех, кого могу, но Эо с самого начала объявил, что боги могут вознаграждать, отправляя в рай только тех, кто верно им служил при жизни.
– И все это сотворила магия? – пробормотал патриарх, уставившись на скрюченного беднягу, у которого не было ни глаз, ни рта.
– К черной магии и некромантам ни в коем случае нельзя относиться свысока, – ответила Мистра, – ведь энергия магической материи не только создает, но и разрушает. Даже я бессильна излечить их души, хотя провожу здесь многие часы, пытаясь успокоить безумцев.
В глазах Адона сверкнул гнев.
– Если тебе угодно доказать, что боги могут быть бессердечными, ты только зря теряешь время, – прокричал он. – Сьюн покинула меня, когда я был изуродован, помнишь? Я не питаю никаких иллюзий относительно устройства мира, Миднайт. Либо скажи, как помочь этим несчастным, либо забери меня отсюда.
Богиня Магии отвернулась и направилась к седовласому старцу, сидевшему под зарешеченным окном. Пока она шла, несколько сумасшедших притихли, словно благодаря одному ее присутствию они познали просветление. Однако стоило богине пройти дальше, как они снова принялись завывать.
– Иди сюда, Адон. Я хочу, чтобы ты познакомился с Талосом, – позвала Мистра.
Не остыв от гнева, патриарх неспешно подошел к Мистре.
– Неужели в тебе не осталось ничего человеческого, что ты насмехаешься над этими несчастными?
– Думаю, ты ошибаешься, – ответила Мистра, и из ее светло-голубых глаз брызнули голубые искры. – Вглядись повнимательнее, Адон. Уверена, тебе хватит сообразительности во всем разобраться.
Заросший длинными волосами сумасшедший был наг и грязен. Сощурив голубые глазки, он подозрительно вглядывался в патриарха, а сам беспрерывна выдергивал из бороды волоски и ронял их на пол, засыпанный вокруг него клочками ткани, – это все, что осталось от его одеяла и одежды.
– Действуй, Адон, – тихо произнесла Мистра. – Попытайся остановить безумца.
Патриарх протянул руки и сжал пальцы сумасшедшего. Тот задрожал, глядя на Адона влажными глазами. Через несколько мгновений, когда Адону показалось, что безумец успокоился, он отпустил его. Костлявые пальцы тут же снова оказались в бороде и снова принялись выщипывать ее в том же ритме.
Мистра слегка дотронулась до плеча Адона.
– Что он видит, когда смотрит на тебя?
– Кого-то, кто мешает ему выдергивать бороду. Может быть, даже не человека. Может быть, я в его представлении просто какая-то огромная тень, парализующая его движения, или цепь…