Не успели эти твари дотронуться лбами до пола, как перед пюпитром возник сенешаль замка. Гладкое серое лицо уродца писаря было лишено каких-либо черт, кроме выпуклых желтых глаз. Плащ, скрывающий не тело, а тень, развевался на ветру, который Гвидион никак не мог почувствовать. Белые перчатки на невидимых руках твари вынули откуда-то гусиное перо и поднесли его к свернутому пергаменту.
Тут из всех углов зала, из каждого черепа и свитка на свет выбежали тараканы. Насекомые посыпались на пол, застучав по нему, как осенний дождь. Большие и маленькие, черные, коричневые и белые как кость, они понеслись к пустующему трону. Гвидион оказался на пути насекомых и, когда они облепили его ноги и спину, попытался смахнуть их, но стражники схватили его за руки, не позволив шевельнуться.
Тем временем тараканы достигли щербатых ножек трона, быстро взобрались на сиденье и скопились на нем шипящей коркой. В следующую секунду тараканы пропали, слившись в одно существо – довольно земного вида человека, худого и горбоносого. С первого взгляда было понятно, что ему давно все наскучило. Он съехал с сиденья пониже, скрестил ноги в лодыжках, а руки перебросил через подлокотники. Одежда на нем совсем не выглядела по-королевски: ботфорты, потертые черные штаны, кожаные ножны и бесформенная алая туника с эмблемой в виде черепа на фоне солнечного диска. Только короткий меч и венец из белого золота свидетельствовали о его важности, хотя корона скорее служила ему обычным ободком, чтобы волосы не лезли в глаза, а не символом власти. Но, несмотря на скучающий вид, от него исходила напряженность, которая не рассеивалась, а зависла этаким назойливым облаком. Он хоть и сидел на троне развалясь, все равно напоминал свернувшуюся в кольцо змею, готовую к атаке при малейшей провокации.
– Приветствую тебя, Кайрик, Повелитель Мертвых, самый могущественный из всех божеств Фаэруна, – произнес Пиндикс, низко кланяясь.
Аф последовал его примеру:
– Приветствую тебя, Кайрик, Принц Лжи, истребитель трех богов.
Повелитель Мертвых заерзал, словно ему не терпелось оказаться в другом месте. То ли это было показное нетерпение, то ли отголосок какой-то привычки, оставшейся у Кайрика со времен его земной жизни, никто не знал, но, как все божества, Принц Лжи не был ограничен одной-единственной физической оболочкой. Даже в эту минуту, держа совет в замке Праха, его божественная сущность в ответ на молитвы преданных ему приспешников воплотилась в десятки аватар по всей вселенной, сея вражду и раздор, стоило одной из них где-нибудь осесть.
– Давай с этим покончим, Жергал, – пробормотал Повелитель Праха.
Сенешаль вперил свой взгляд в Гвидиона, и тень воина почувствовала, как в его сознание проникло что-то холодное и сверхчеловеческое. Это нечто впилось в его воспоминания и принялось копаться во всей жизни, словно крыса на помойке. Гвидион попытался отвести взгляд от безжизненных глаз Жергала, но оказалось, что тот его парализовал. Затем допрос прекратился так же молниеносно, как начался.
«Ты Гвидион, сын кузнеца Гарета. – От бестелесного голоса веяло холодом, совсем как при телепатическом допросе. – Родился в Сюзейле тридцать зим тому назад по тамошним меркам. В течение жизни служил солдатом и наемником, хотя твоим истинным даром была резвость ног. Его ты использовал главным образом, чтобы выигрывать мелкие пари. За всю жизнь ты так и не узнал ни огромного счастья, ни огромной боли».
– Погоди минутку, – залепетал Гвидион. – А как же Кардия или Эри? Я любил…
«Ты верил в богов Фаэруна, но поклонялся им только в минуты опасности. Называл Глупца своим отцом, но тем не менее последние годы жизни не проявлял ни особой смелости, ни верности его делу».
Кайрик зевнул.
– По твоим делам быть тебе одним из Лживых, – порешил Повелитель Мертвых, не задумавшись ни на секунду. – Ни одно из божеств не примет тебя в свой рай, поэтому ты останешься моим подопечным. А раз так…
Гвидион вскочил с колен:
– Я умер, сражаясь за Торма! Он должен…
Не успело прозвучать из уст тени имя бога Долга, как короткий меч пронзил ей горло. Гвидион повис в воздухе, пронзенный мечом Кайрика, дергаясь и кашляя. От раны пошел такой холод, какого тень не испытывала за всю свою жизнь и смерть… Лезвие короткого меча запульсировало, постепенно меняя цвет от бледно-красного до темно-алого.
Повелитель Мертвых обратил холодный взгляд на Афа и Пиндикса:
– Кому-то следовало рассказать новичку, что я один имею право произносить имя других богов в Городе Раздоров.
– Мы… мы предупреждали его, Ваше Великолепие, – пролепетал Пиндикс. – Но он считает, что произошла какая-то ошибка. Все твердит, будто кто-то его обманул и…
– Любой, кто попадает сюда, считает, что произошла ошибка, – заметил Кайрик. – Вы двое разделите наказание этой тени, чтобы впредь прилежнее готовить новичков к встрече со мной.
Он вытянул меч из раны Гвидиона, и тень воина рухнула на пол.
– Благодарю, Ваше Великолепие, – сказал Аф, и оба служителя распростерлись ниц перед своим хозяином.
– Что касается участи этой тени… Кажется, Жергал, мы давно не посылали Дендару никаких душ.
«Ночной Змий будет рад вашей щедрости, – согласился сенешаль. – Давненько он не пробовал свеженькой души».
Кайрик вновь скрючился на троне:
– Тогда решено. Отведите тень к Дендару.
Жергал начал писать аккуратным разборчивым почерком, а стражники тем временем схватили Гвидиона. Тень хоть и, ослабела после нападения, но сопротивлялась. Быстроход даже попытался что-то выкрикнуть Кайрику, но из разорванного горла вырвалось только шипение, словно пар из носика вскипевшего чайника.
Внимание Кайрика привлекло неподдельное изумление в глазах Гвидиона. Повелитель Праха взмахнул рукой, и рана в горле мгновенно затянулась.
– Узнаешь меня? – спросил он, лениво постукивая по ножке кресла мечом.
Гвидион указал на кроваво-красное лезвие меча.
– Это был ты, – задохнувшись, произнес он. – Ты явился мне в Таре, притворившись…
«Глупцом, – подсказал Жергал. – В нашем царстве каждое божество имеет свое особое имя. Бог Долга известен здесь как Глупец».
– Притворившись… Глупцом, – покорно повторил Гвидион и поморщился, произнеся святотатство. – Зачем? Чтобы я бросился сражаться с великаном, как спятивший?
– Вот именно, – прозвучал глубокий раскатистый голос откуда-то от дверей библиотеки. – Кайрик любит устраивать себе такие маленькие развлечения.
Жергал, Гвидион и стражники обернулись на голос и увидели перед собой огромную фигуру в древних латах темно-пурпурного цвета с наколенниками и налокотниками, вырезанными из костей дракона. Латы на груди сияли как звезды даже в плохо освещенном зале библиотеки. Пришедший излучал силу и стойкость.
– О нет, – прошептал Пиндикс, – только не он, только не сейчас.
К Кайрику направился Торм Правдивый, грохоча латами при ходьбе, и этот металлический звук разносился эхом по всему замку, напоминая далекую канонаду. Подойдя к Гвидиону, Торм остановился и снял шлем. Быстроход никогда прежде не видел такого безукоризненно красивого молодого воина. В голубых глазах божества сиял праведный огонь, квадратный подбородок свидетельствовал о несгибаемом мужестве.
– Отпусти эту душу, – приказал Торм. – Ты заполучил воина в свое царство благодаря вероломству и трюкачеству. Ты оборвал его жизнь, прибегнув к обману.
Повелитель Мертвых откинулся в кресле и ухмыльнулся:
– Перестань, Торм. Ты ведь не ради этого червя проделал весь долгий путь в Гадес. У тебя есть и другие дела, ты еще не расправился со многими великанами… Разве не так говорят о тебе твои последователи, тормиты?
– Тормиши, – чопорно исправил его бог Долга. – Мне достаточно одной судьбы Гвидиона, чтобы прийти в твой ненавистный замок. Он взывал ко мне. Я отвечаю на его молитвы.
Из груди Гвидиона вырвался вздох облегчения:
– Благодарю вас. Ваша Святость. Я знал, что вы не позволите своему верному…
– Погоди осыпать его похвалами, – перебил воина хитрый Кайрик. – Торму наплевать на твою душу. Просто ему по силам явиться в мой город без приглашения, если кто-то произнесет его имя вслух. Благодаря тебе он оказался в моем доме незваным гостем.