Я залетаю на кухню.
― Он сюда не заходил, ― пожимает мама плечами.
Бесполезно.
Мое внимание привлекает шум из его спальни. Из проема окна в его комнате торчат только его ноги, и раздается смех. Я поспешно пересекаю комнату и дергаю его за пояс джинсов, втягивая обратно. Его дружки смеются словно дикие гиены. Я закрываю окно и задергиваю шторы.
― Ты чего такая злая, сестренка? ― Деклан улыбается, укладываясь на свой матрац, а я стою рядом, и внутри меня бушует буря. Я прикладываю максимум усилий, чтобы успокоиться.
― Это должно прекратиться.
Деклан садится, и впервые за долгое время его взгляд проясняется.
― Я завяжу.
От его лжи все во мне успокаивается, и, шагнув вперед, я усаживаюсь на пол рядом с ним. Я делаю глубокий вздох.
― Почему ты вся мокрая? ― спрашивает он.
Я растягиваю губы в улыбке.
― Это долгая история. Послушай, ― смотрю на глупо улыбающегося Деклана, но проникаю ему в душу и вижу боль брата. Он сам ее выбрал. В этом наше с ним отличие, и, наверное, поэтому в конце концов я присматриваю за ним, хотя не сказать, что хорошо справляюсь со своей работой.
― Мне надо будет уехать на несколько дней.
При этих словах он закрывает глаза и тяжело вздыхает.
― Куда ты поедешь?
― К друзьям. Но меня не будет всего несколько дней. Ты должен позаботиться о себе сам, ― умоляю я.
― И кто здесь старший брат? ― улыбается он, показывая на себя. Мне хочется сказать: тогда и веди себя соответственно. Мне кажется, эта фраза повисает между нами на невидимых нитях, и мы оба это чувствуем.
― Я нашла деньги.
Деклан приподнимается на локте.
― Правда? ― у него от улыбки загораются глаза, и в них пляшут веселые искорки. Даже если бы захотела, не смогла бы остановить себя и не улыбнуться при виде того, как вспыхивает счастьем его лицо.
― Да, оказываюсь в его объятиях и медленно обвиваю руками его талию. Закрываю глаза и позволяю себе насладиться этим кратким моментом счастья. Это так приятно, и я улыбаюсь, уткнувшись в его плечо.
― На этот раз я действительно постараюсь, Мейв. Обещаю.
Я отстраняюсь, мне нужно видеть его лицо, мне нужно убедиться, что в нем столько же серьезности, сколько слышится в его голосе. Мое сердце начинает биться чаще.
― Ты серьезно? ― я вглядываюсь в его темные глаза.
Я молюсь и надеюсь, что это действительно так. Все, что нужно, ― это чтобы он один единственный раз на какое-то время остался чист, всего лишь решимость остаться чистым и один человек, который поможет ему в этом.
― Я поддержу тебя, ― я знаю, что это значит, потому что и раньше делала это. Я сидела здесь рядом с ним, пока его тело кричало об освобождении от агонии. Освобождении, которое я отказывалась ему подарить, даже когда он просил и умолял меня, словно умирающий. Это чувствуется, словно твое тело высыхает и превращается в ничто, оставляя после себя лишь пепел. Но я была рядом несмотря на его крики, угрозы, несмотря на моменты, когда он лежал на полу и плакал по отцу, который давным-давно оставил нас, который никогда не вернется. Я была рядом и держала его, пока его всхлипывания не переходили в беспокойный сон, из которого он выныривал как буйно помешанный. Это продолжалось снова и снова, пока он, наконец, не засыпал крепко и опасность не отступала.
― Мы делали это и прежде, ― обхватываю ладонями худое лицо брата.
Он прищуривается.
― Я потерпел тогда неудачу.
― Неудача ― это если мы сдадимся. У нас все еще есть шанс.
Он тоже обхватывает ладонями мое лицо.
― Я сделаю это ради тебя, Мейв.
Гордость за него обуревает меня, обжигая горло. Я прислоняюсь лбом к его лбу. Слов сейчас недостаточно.
Сквозь мою радость руки времени тянутся ко мне, я слышу, как медленно отсчитывают они уходящие секунды. Чтобы получить эти деньги, мне необходимо появиться вовремя.
― Я должна идти. Но обещаю, что буду звонить каждый день.
Деклан улыбается и, когда отпускаю его, ложится обратно на свой матрац, и на лице его воцаряется умиротворение.
Направляясь в свою комнату, я понимаю, что приняла правильное решение. Стягиваю с себя мокрую одежду и поспешно переодеваюсь в джинсы и красный топ, что был на мне ранее. Переплетаю волосы, достаю сумку с верхней полки, собираю одежду на несколько дней. Беру с собой только выстиранные вещи. У меня и так немного одежды, поэтому мои скудные пожитки умещаются в одну сумку.
«Это всего на пару дней», ― снова уговариваю я себя. Это становится уже моей мантрой. Пара дней, и все закончится. Деклан избавится от своих долгов, и сейчас, когда он собрался завязать, может, все и наладится. Я оглядываю комнату и забираю сумку. Не знаю, сколько дней пропущу в колледже, так что беру с собой пару учебников, чтобы не сильно отстать от группы.
Мне нужно проучиться еще три года, чтобы получить диплом социального работника и начать помогать таким детям, как мы с Декланом.
Бросаю последний взгляд на свою спальню и смотрю на часы. Осталось пять минут. Придется брать такси. Запирая свою комнату, задерживаюсь возле двери Деклана. Дверь приоткрыта, и он лежит, повернувшись спиной ко мне. Собираюсь продолжить свой путь, но кое-что заставляет меня бросить сумку и войти к нему.
Одеяло сбилось у него в ногах. Он замерзнет, а я знаю, что моя мать не придет и не укроет его.
Я берусь за ткань и пока поднимаю одеяло вверх по его тощему телу, у меня разбивается сердце от того, в какой скелет, обтянутый кожей, он превратился за это время. А потом я не могу вздохнуть, и кровь застывает в жилах. Резиновый жгут затянут вокруг его предплечья. Пустой шприц торчит из его вены. Я оседаю на пол. Деклан поворачивается ко мне.
― Только один последний раз, ― бормочет невнятно он.
На этот раз я не могу сдержать подступившие слезы. Они беззвучно струятся по моему лицу, пока я развязываю жгут и вынимаю иглу из его вены. Кровавый пузырь надувается в месте укола, и я роняю жгут со шприцем на пол. Я просто сижу, уставившись на след от иглы. В моем сознании всплывают воспоминания обо всей боли, через которую мне довелось пройти, и обо всей радости, которая удерживала меня на плаву. Я чувствую себя сломленной… разбитой.
Двенадцать штук спасут положение сегодня, но не завтра. Отчаяние заставляет меня вытащить телефон из кармана джинсов и погуглить «Гадюку» сквозь затуманенное слезами зрение. Нахожу номер, нажимаю вызов и жду. Не знаю, кто мне отвечает, но я прошу позвать Джека. Стараюсь говорить тише, глядя на Деклана.
Я жду, пока в телефоне играет музыка. Деклан все еще в отключке, и я тянусь к его шее, чтобы прощупать пульс. Чувствую под пальцами пульсацию, и слезы бегут еще сильнее.
― В чем дело? ― от голоса Джека я цепенею.
Я натягиваю одеяло на плечи брата. Печальная действительность такова, что я уже ничем не могу ему помочь.
― Сделка отменяется, ― произношу я и нажимаю «отбой».
Я знаю, что должна уходить. Мне нужно убираться отсюда. Страх сжимает горло. Меня трясет так, что я не могу сдвинуться с места. Я вцепляюсь руками в спину Деклана, пока меня сотрясает от боли, настолько сильной, что она поглощает все вокруг меня.
― Прости, ― я заставляю себя оторваться от него и встать.
Ты сама сказала, что мы терпим неудачу, только когда сдаемся. Так не сдавайся. Голос разума звучит слишком поздно.
Выхожу из комнаты Деклана, набираю девять-девять-девять и жду ответа. Я никогда не делала этого прежде, но мне необходимо хоть что-то предпринять до того, как я уеду.
― Полицейский участок Навана.
― Моего брата преследуют мужчины из-за денег, которые он им задолжал. Они угрожают отправить меня в бордель, ― я сглатываю и закрываю глаза, прислонясь к стене.
― Хорошо. Назовите свое полное имя, ― голос полицейского звучит так, словно он миллион раз слышал подобные истории. А, может, так и есть.
― Мейв Рейли.
― Адрес.
Я диктую ему свой адрес.