Джек застывает, так и не успев сомкнуть руки за моей спиной.
― Он ушел, и так и не вернулся, ― я не плачу, но кажется, будто стена, которую я возвела внутри себя, пульсирует и дышит, словно кто-то стучит с другой стороны, ища освобождения, которое я не могу дать прямо сейчас. Мне кажется, я чувствую запах страха и отчаяния, как будто они обладают своим собственным, ни на что не похожим, ароматом.
― Я винила тебя и твою мать в том, что вы разрушили мою жизнь. А теперь я начинаю думать, что ошибалась, ― я не вправе считать маму ответственной за действия папы. Не больше, чем могу считать Джека в ответе за жестокое обращение его отца. Он был ребенком, которого неправильно воспитывали.
Джек молча притягивает меня к своей груди, одной рукой закрывая мне ухо. Я не сопротивляюсь, заслушавшись стуком его колотящегося сердца; это― как стук дождя о ветровое стекло. Этот звук успокаивает меня, и я закрываю глаза.
Какое-то время мы сидим так, в нашем собственном маленьком безопасном мире.
― Я не знал, ― слова рокочут в груди Джека.
Прижимаю руку к его сердцу.
― Ты был всего лишь ребенком, а я принимала все слишком близко к сердцу, ― я смотрю на свою руку, лежащую на его стучащем сердце.
― Я не знал о твоем отце.
Я хочу посмотреть на Джека, но не двигаюсь с места. Здесь мне безопасно.
― Я не рассказывала об этом, ― это было слишком больно.
― Как мне все исправить?
Наконец, я сползаю с груди Джека. Мне нужно видеть его лицо. Я улыбаюсь, пытаясь изгнать из его взгляда хоть часть беспокойства.
― Все в порядке, ― разглаживаю морщины, прорезавшие его лоб, и он расслабляется. ― Я не забуду никогда то, что ты сделал для Деклана. Спасибо огромное, ― собираюсь поцеловать его в губы, но он отворачивается от меня, и морщины возвращаются.
― Что бы ни случилось, о нем позаботятся, ― Джек не смотрит на меня, произнося слова, пугающие меня до глубины души
― Ты это серьезно? ― мои губы дрожат, когда я представляю на краткий миг, что его слова могут быть правдой.
Парень, наконец, встречается со мной взглядом.
― Даю тебе слово, ― его слова окунаются в кровь и скрепляются в воздухе над нашими головами.
Я закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его груди. Он заключает меня в кольцо своих рук, и я оказываюсь в безопасности.
ГЛАВА 29
ДЖЕК
Мы двигаемся по дорожке вдоль стен крепости. Я не могу оторвать глаз от Мейв. Она рассказывает о том, как счастливо проводила время с отцом, и я впитываю ее истории, как будто они могут быть моими. Ее ладошка такая маленькая в моей руке и дает ощущение свободы в том, как она размахивает незанятой рукой, когда говорит.
Ее губы все еще припухшие от моих поцелуев. Член оживает, когда я вспоминаю о том, как она об меня терлась. Ее руки на моих плечах. Ее запах, обволакивающий меня. Ее капитуляция в тот миг. Она отпустила себя, растворилась во мне. Я не хотел, чтобы этот, самый лучший момент, заканчивался.
― Ты поговорила с отцом? ― спрашиваю я.
Ее спина чуть заметно напрягается, а затем Мейв пожимает плечами.
― Нет. На самом деле, я понятия не имею, о чем с ним говорить. Я представляла, как он вернется домой, широко улыбаясь, раскинет руки мне навстречу, на нем будет красная кепка, ― она бросает на меня взгляд, полный тоски, и мне хочется обнять ее и забрать всю эту боль. ― Но, думаю, вряд ли это произойдет, ― она улыбается, ее губы дрожат, и она отворачивается, уставившись на заросли деревьев. В нашем поле зрения снова появляется парковка. Мы обошли вокруг крепости. На пути нам не встретилось ни души, и слишком часто у меня в голове возникали мысли о том, чтобы прижать Мейв к дереву и впиться в ее губы.
Боль в ее голосе, которую девушка изливает в словах, заставляет меня слушать ее вместо того, чтобы идти на поводу у своих желаний.
― Можно мне позвонить маме? Просто, чтобы убедиться, что все в порядке.
Я не выпускаю ее руки, пока мы не доходим до джипа.
― Да, конечно, ― открываю для нее дверь и нехотя отпускаю руку. Мейв не садится. Вместо этого она приподнимается на цыпочки и целует меня в губы. Все происходит стремительно и заканчивается слишком быстро, а затем девушка скользит в салон автомобиля.
Я устраиваюсь на водительском месте, тут же передаю ей телефон, а затем завожу двигатель.
― Ты можешь позвонить сейчас или подождать, пока мы доберемся до дома.
Мейв улыбается мне, и ее глаза светятся счастьем.
Я выруливаю задним ходом с парковки.
― Чему ты улыбаешься? ― спрашиваю я; мне нравится видеть ее такой.
Она сжимает в руке телефон, но пока не собирается звонить:
― Да так.
Улыбка с ее лица исчезает, и Мейв, опустив взгляд на экран, закусывает губу. Направляю машину на шоссе, ведущее обратно в город, когда девушка, наконец, набирает номер.
Я слышу гудки, и у меня возникает мысль сделать музыку погромче, чтобы предоставить ей хоть какое-то уединение. Но вовремя одергиваю себя. Мне хочется слышать каждое слово.
― Мам, это Мейв.
Слышу голос ее матери, но слов разобрать не могу.
― Я в порядке… ― она слушает, уставившись в окно, сжимая нижнюю губу двумя пальцами.
Девушка оглядывается на меня и снова отворачивается, насколько позволяет ей ремень безопасности, как будто пытаясь возвести между нами стену.
― Я скоро буду дома. Наверное, через пару дней, ― тихо говорит она, но я различаю неуверенность в ее голосе. ― Я ему позвоню. Я все улажу, мам.
Голос ее матери становится громче, и я слышу слова «выселение» и «бесполезно».
― Я же сказала ― позвоню. Как только вернусь на работу… ― она снова запинается, замолкает и, как будто, вся съеживается. Голос ее матери уже не так слышен, но я улавливаю кое-что из того, что та говорит. Мейв потеряла работу.
― Просто дай мне несколько дней, ― тишина. ― Мам? Мам? ― Мейв смотрит на телефон в своей руке, а затем усаживается обратно.
― Мне нужно домой, ― говорит Мейв, не глядя на меня.
Этому не бывать. Я не хотел бы с ней ссориться, но вернуться туда я ей не позволю. Представится возможность ― и она сбежит, а я не собираюсь ее терять.
― Джек, мне нужно уладить кое-какие дела, ― протягивает она мне телефон, и я убираю его. Когда мы выезжаем из города, я прибавляю скорость. Мчусь так, будто хочу увезти ее подальше от матери с ее проблемами, которые не должны касаться Мейв.
― Так не пойдет. Скажи, что тебе нужно, и я все сделаю, ― я стараюсь не смотреть на нее.
― Нет. Свои обязательства по контракту я исполнила и сделала больше того, на что подписывалась. Я хочу уйти, ― дрожащим голосом произносит она.
Желудок болезненно сжимается. Мне становится тесно в машине, рубашка душит, ботинки жмут. Правда в том, что то, что чувствую к ней, не дает вздохнуть.
― Я сказал ― нет.
В салоне раздается то ли рык, то ли крик.
Я давлю на газ.
― Что ты хочешь? Хочешь меня уничтожить? Заставить меня остаться и молча смотреть на то, как все вокруг меня рушится? ― Мейв поворачивается ко мне, размахивая руками.
Я снимаю ногу с педали газа и вспоминаю о том, что должен держать себя в руках.
― Расскажи мне, в чем проблема, и я все улажу.
Коротко рассмеявшись, она произносит:
― Проблема в тебе.
На этот раз я бросаю на нее быстрый взгляд. Я хочу, чтобы она осталась. Я не позволю ей уйти.
― Я пойду с тобой, ― сдаваясь, цежу сквозь стиснутые зубы.
― Нет. Господи! Мне нужна всего минутка. Одна гребаная минута.
Сосредотачиваюсь на дороге, но что-то ворочается внутри меня, и я готов сдаться. Больше не хочу видеть, как она страдает из-за своей семьи.
Выезжаю на дорогу, ведущую к дому.
― Я слышал, что тебя уволили, и полагаю, ты задолжала квартплату?