Он прошелся подушечками пальцев по моим скулам, затем положил руку на спину и прижал к себе. Я ахнула, а он улыбнулся мне в губы. И в этот момент он получил власть надо мной, не потому, что он силой забрал ее, а потому, что я добровольно ему отдала.
Его язык раздвинул мои губы, и я откинула голову назад, желая получить от него как можно больше. Колени ослабли, мысли и тело обмякло, как будто он забирал всю мою энергию, все мое самообладание.
Он схватил меня за талию и слегка встряхнул.
— Ты в порядке? — спросил он, его взгляд прожигал меня.
Я кивнула, пялясь на его грудь, на его широкую, твердую грудь. Что я делала? Как я оказалась в руках этого мужчины, и почему мне было так хорошо?
— Могу я задать тебе вопрос? — спросила я.
Он усмехнулся и отступил на шаг. Мое тело тут же обдало прохладой, и я даже разозлилась на себя, что заставила его отодвинуться.
— Ты умираешь от любопытства, как только вошла сюда.
— Откуда ты знаешь?
Он провел рукой по волосам и сделал еще один шаг назад.
— Я умею читать людей.
— Да? Тогда какие вопросы я хотела тебе задать? — Он явно думал, что знает все.
— Ты пытаешься понять, кто я и почему эта квартира такая пустая. Почему есть только потертый старый диван и матрас, а в шкафу полно дизайнерских костюмов.
Я сосредоточилась на изгибе его губ, когда он говорил. Каждое слово казалось таким продуманным, произносимое этими совершенными, полными губами.
— О и да, тебя влечет ко мне, но почему-то ты борешься с этим чувством. — Он погладил шею. — Я еще не сложил все части вместе по этому поводу.
Меня затрясло. Кто он такой, что может вот так залезть в мои мысли и рассказывать мне, о чем я думаю, даже если все, что он сказал, было абсолютной правдой? Высокомерно, но точно.
— Мне пора, — произнесла я, направляясь в коридор. — Завтра я пришлю рабочего, чтобы повесить картины. Я поставила их именно в те места, где они должны висеть.
Я оглянулась, он стоял на месте, засунув руки в карманы, но его улыбка потускнела.
— Я хочу, чтобы ты помогла мне пополнить коллекцию.
— Я не могу согласиться на это, — бросила я через плечо.
— Ты не можешь позволить поцелую, даже если это был лучший поцелуй за всю твою жизнь, мешать бизнесу?
И поэтому тоже. Он ходил вокруг да около, странно флиртуя с незнакомыми женщинами, рассказывая им, какой он классный целовальщик, так что ли? Я остановилась у выхода в коридор и развернулась к нему.
— Думаешь, это был лучший поцелуй за всю мою жизнь? — Возможно, он был прав. Я не могла вспомнить ничего подобного, чтобы поцелуй так подействовал на все мое тело. Он буквально заставил меня растечься и захотеть большего.
— Я так подумал, потому что это был лучший поцелуй за всю мою жизнь. И мне показалось, что для тебя он был таким же. — Его тон был одновременно поддразнивающим и искренним, мне даже показалось, что он говорит правду.
Я закатила глаза, причем самым очевидным и преувеличенным образом.
— И женщины покупаются на твой трюк? — Повернулась к двери, поскорее пытаясь выбраться отсюда. Что я наделала, целуясь со своим клиентом? Но мне хотелось целоваться с ним подольше.
— Я позвоню тебе завтра по поводу консультанта. Переспи с этой мыслью. — Переспать с этой мыслью не изменит мой ответ. Я сказала ему «нет». Хотя и была благодарна за то, что он купил у меня картины, это было для меня важно, поскольку теперь я смогу заплатить за этот квартал, но это совсем не означало, что я обязана тратить на него больше своего времени. Я поцеловала его, и это уже достаточно плохо. Черт побери, что еще может произойти, если я буду работать с ним более тесно?
Ему придется найти себе другого консультанта по искусству.
5.
Сэм
— Ты выглядишь рассеянным, — сказала Энджи, глядя в меню. Несмотря на то, что мы оба работали, нам все же удавалось изредка заскакивать в нашу любимую старенькую забегаловку в деловой части города. Муж Энджи в данный момент был на работе, поэтому мы воспользовались возможностью поесть вместе. В этой забегаловке было что-то такое, что заставляло нас возвращаться сюда уже много лет. Бургеры.
Я покачал головой.
— Нет, просто голоден. Зачем ты так пристально изучаешь меню? Ты же знаешь, что там. Оно не менялось уже лет десять.