Стив тут же начал рассказывать о своем вдохновении, когда создавал эту коллекцию, а я по-прежнему пыталась вырваться из его лап.
— Мисс Астор, не могли бы вы показать мне свою галерею? — Попросил мистер Шоу, прерывая Стива в его излиянии. Я улыбнулась. Специально он сделал это или нет, но я была ему очень благодарна за спасение.
— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? — поинтересовалась у него Нина.
— Нет, мы справимся сами, — ответил мистер Шоу, я даже не успела что-либо ответить. — Показывайте дорогу. — Стив тут же отпустил меня, и я направилась к следующей части галереи, мистер Шоу следовал за мной.
Я остановилась и повернулась к нему, когда пока мы продвигались вглубь, количество людей становилось все меньше и меньше.
— В самом конце экспозиции выставлены разные художники, — сказала я, и мистер Шоу, засунув руки в карманы, кивнул. — Какой вид искусства вы предпочитаете? — Спросила я, воспользовавшись возможностью, чтобы более внимательно его рассмотреть. Но я так и не смогла решить красив он или нет, поскольку была поражена выражением его лица — как он смотрел на меня. Он разглядывал меня, словно картину, когда покупатель сначала рассматривает ее беглым взглядом, получая общее впечатление, а затем начинает присматриваться более внимательно, пытаясь понять, что хочет донести до него эта картина.
Наши взгляды замерли, потом он огляделся по сторонам.
У него даже появились морщины, он нахмурился.
— Понятия не имею.
И пока он осматривался, я более внимательно стала рассматривать его, я точно его не знала, хотя он был очень богатым человеком в Нью-Йорке, такого уровня, как он было не много. Начиная от часов, висящих на запястье, до его мягких ботинок из кожи, все говорило мне, что у этого парня явно были деньги, и он относился к Верхнему Ист-Сайду. Но я никогда не встречалась с ним раньше. Я бы обязательно его запомнила. Он был высоким, намного выше шести футов, следовательно, выше Стива. На широких плечах мистера Шоу очень красиво сидел сшитый пиджак. Его волосы немного вились в идеальной прическе, отчего его вид был немного странным. И его смех, идущий из глубин живота, что я так открыто пялилась на него, вывел меня из ступора и я отвернулась.
Мистер Шоу продолжал двигаться вглубь выставки, прямиком к моему секретному пространству, я следовала за ним, пока он не уткнулся в перегородку.
— Это тоже относится к вашей экспозиции? — спросил он.
— Да, там тоже часть галереи. Но работы за этой перегородкой не очень вписываются в выставленную экспозицию. Они мне просто нравятся.
Он взглянул на меня, а потом снова перевел взгляд на мои скрытые произведения. Я проследила за его взором.
— Это Ла Туш. Картина маслом, в стиле импрессионистов. А это, — я указала на Дега, — оригинальная литография, подписанная Дега, который, как вы, наверное, знаете, славился тем, что писал балерин. Он был современником Ла Туша. (Ла Туш, Гастон (1854—1913) — французский живописец, иллюстратор и пастелист, представитель постимпрессионизма. – прим. пер.) (Иле́р-Жерме́н-Эдга́р де Га, или Эдга́р Дега́ (фр. Edgar Degas; 19 июля 1834, Париж — 27 сентября 1917) — французский живописец, один из виднейших и оригинальнейших представителей импрессионистского движения.— прим. пер.)
— А эти? — Он кивнул на пару фотографий.
— Они недавние и не особо ценные, но фотограф был бездомным довольно длительный период времени, мне кажется это видно в его работах. Он фотографирует Нью-Йорк глазами человека, который спал на улице. Он видит контраст между красотой и суровой жизнью этого города.
Он перевел взгляд на меня, немного прищурившись прежде, чем сказал:
— И вам они нравятся из-за его истории или фотографии сами по себе? — спросил он.
Я на мгновение задумалась.
— Из-за того и другого. — Я пожала плечами. — Фотографии сами по себе одновременно прекрасные и неприукрашенные. — Я взглянула на мистера Шоу, который все еще смотрел на меня. — Но я думаю, что знание истории художника, добавляет к ним что-то свое. Он знает этот город, мы его не знаем с этой стороны.
Я немного приподняла голову, чтобы он мог осмотреть меня при хорошем освещении.
Тишина пульсировала между нами. Интересно, ему нравилось то, что он разглядывал?
— Как я уже сказала, эти произведения показывают мне своего рода страсть. Они не совсем предназначены для продажи. Предыдущая часть галереи представляет собой более современное искусство.
— Они не продаются? — спросил он с нотками сожаления в голосе.