— Грейс, я не пытаюсь здесь сейчас с тобой порвать отношения.
Она сидела, словно замороженная.
Я сел рядом, прижимаясь бедром к ее бедру. Несмотря на то, что всего лишь несколько секунд я был вдали от нее, для меня этого показалось слишком долго.
— Прости. Просто..
— … я перешла черту. Я все поняла. — Она резко встала, и я схватил ее за запястье.
— Позволь мне закончить. Я понимаю, что расстроил тебя, но ты должна дать мне возможность объясниться. Сядь, пожалуйста,.. я многое вспомнил…
Ее тело немного наклонилось вперед, но она выжидающе продолжала стоять передо мной.
— Про родителей. О чем я очень давно не вспоминал, потому что эти воспоминания меня разрезают на тысячи мелких кусочков.
— Какие воспоминания? — спросила она, ее голос оставался нейтральным, как будто она готова была рвануть в любой момент подальше от меня, чтобы каким-то способом отгородиться от боли.
Мне хотелось, чтобы она узнала все, но мне совершенно не хотелось проходить через агонию, произнося свои слова. Именно поэтому мне было так легко дружить с Энджи. Она знала обо всем, с самого первого раза знала обо всем.
— Пребыв сюда, я вспомнил свой дом, в котором вырос и своих погибших родителей. Этот дом очень похож на тот, в котором я жил. — Я глубоко вздохнул, желая успокоиться. — И этот дом вызвал во мне некоторые воспоминания, которые я пытался забыть, потратив на это много времени.
— Ты никогда ничего не рассказывал мне о них, — произнесла она, ее тело немного ослабло против моего.
— Да, знаю, но тут дело не в тебе. Я ни с кем о них не говорю. Мои родители уже больше никогда не вернуться, поэтому мне казалось, что легче забыть обо всем, что было. — Я уперся локтями в колени, а голову опустил на руки. Мне не хотелось ей ничего рассказывать, но она явно заслуживала услышать правду. — И как только я вспоминаю чего лишился… что я потерял… опять накатывает боль.
Ее бедро снова уперлось в мое, и она стала поглаживать мне спину. С нежностью, которая просто разрывала меня на части.
— Я потерял все — весь свой мир, когда умерли мои родители. У меня было такое чувство, будто меня наказывают за что-то, чего я не совершал, отправляют в тюрьму за преступление, которое я не делал. Их смерть была несправедливой, а последствия — незаслуженными.
Она прижала губы к моему плечу, успокаивая меня этим жестом. Она стала особенной для меня. Как я позволил такому случиться?
— Забыть о них — стало моим побегом. Я больше никогда не хотел проходить через что-то подобное снова… и убедил себя, что такого больше не повторится. И сам для себя я дал обещание ни о ком больше не заботиться, не переживать и никого больше не любить.
— Но ты переживаешь и заботишься обо мне, Сэм, я знаю, что я тебе не безразлична. Я чувствую это.
Я потянулся к ее руке, все еще не в состоянии поднять на нее глаза, но мне все равно захотелось ее успокоить.
— Я знаю. Но искал я другого, и я не выбирал это.
— Прости, — прошептала она. — Мне не следовало привозить тебя сюда.
Мне не хотелось, чтобы она мучилась и страдала из-за того, что мы приехали к ее друзьям на выходные.
— Ты тут не причем. Я понятия не имел, что встреча с Максом и Харпер заставит меня многое вспомнить. И увидев тебя с ними… ты заслуживаешь такого же счастья.
— Ты не хочешь вступать в брак и иметь семью?
И произнесенные ею слова, заставили мой пульс ускориться.
— Я никогда не думал, что я пройду этот путь.
Тишина между нами росла, никто не двигался, пока она не отпустила мою руку и не начала стягивать рубашку.
— Подними руки, — попросила она, стягивая ее через голову. — Вот. — Она прошлась подушечкой пальца по контуру моей татуировки.
Жди и надейся.
— Вот, кто ты на самом деле. Я знаю, что ты сирота, жертва, ребенок, испытавший горе. Но ты также и оптимист. Разве ты не видишь? Особенность героя заключалась в том, что ему пришлось ждать годы, пришлось копать туннель и сражаться с пиратами, но в конце он нашел свое блаженство. Жизнь — это шторм, любовь моя.
«Жизнь — это шторм, мой молодой друг.
Ты будешь нежиться на солнышке в один момент, а другой тебя может разбить о скалы.
И что сделает тебя мужчиной, так это то, когда ты выживешь после шторма.
Ты должен видеть надвигающийся шторм и кричать ему, как делали это в Риме:
«Сделай свое грязное дело, а я сделаю свое».»
— Штормы будут, Сэм, но я хочу пережить их вместе с тобой.
Я повернул к ней голову.
— Я хочу, чтобы мы вместе пережили все штормы. — Это было единственное, в чем я был уверен. Я не был уверен смогу ли дать ей семью и дом, который у меня был. Но мне захотелось попробовать.