– Ты такая красивая, – произносит он, и мое сердце замирает. В его тоне нет кокетства, нет неотразимого обаяния. Он серьезен, констатируя факт. Но я прекрасно понимаю, что его рука лежит на кровати между нами, в пяти дюймах от моего бедра. Ему ничего не стоило бы передвинуть ее ближе, спустить одеяло и найти мою голую кожу под мешковатой футболкой. Его прикосновение даже не потрясло бы. Это было бы неправильно.
Мы лежим вместе, не прикасаясь друг к другу, – это потрясает. Оказаться в постели с Тео кажется неизбежным.
Но не делает это правильным.
Я поджимаю губы и смотрю в потолок.
– Когда я впервые увидел тебя, подумал, что ты… не знаю, – он покачал головой, – модель что ли. Красивое лицо, присланное, чтобы что-то продать. Потом ты открыла рот и…
– Что? Красивые женщины не могут быть умными?
– Я обычно не общаюсь с женщинами, потому что они умные.
– Пеппер Спайс умна. Она привлекла к себе внимание СМИ и заключила сделку на издание книги из-за одной ночи с тобой.
Он молчит.
– А я – смазливое личико, посланное сюда, чтобы что-то продать, – продолжаю я. – Я собираюсь продать миру Теодора Кенсингтона: прекрасного, добропорядочного гражданина. И знаешь что? Это даже не будет ложью.
– Вся моя жизнь – ложь.
– Ты о чем? Ты живешь в особняке в одном из самых дорогих районов мира. Это место – практически дворец.
– Это? Я ненавижу это место. Мой отец построил его для мамы. Через десять лет после ее смерти. – Он усмехается. – Он никогда не переставал любить ее. Никогда не останавливался…
– Пытался доказать что-то себе?
– Да, – он беззлобно смеется. – Наверное, да.
– Значит, у тебя было тяжелое детство. В этом нет ничего необычного.
– А у тебя?
Он обращает на меня пристальный взгляд, и я отвожу свой. Мне хочется спрятаться в себя, как раку-отшельнику в раковине. Не смотри на меня.
Но он смотрит. От темно-синих глубин его взгляда не спрятаться.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, Веспер Смит. Что-нибудь правдивое.
– Правда или вызов? – шучу я, и мне жаль, что не могу взять свои слова обратно. Тео лежит на боку, его темный взгляд прикован к моим изгибам под одеялом. А я мокрая и готовая, тело просто ждет, когда он сделает первый шаг. В этот момент риск был бы очень, очень опасным.
Я сглатываю.
– Я из маленького городка. Единственный ребенок.
– Родители? – допытывается он, с большим интересом, чем я когда-либо видела у него. Его сексуальная аура сильно, сильно повышена. Так близко, что она подавляет.
– Только мама. Она много работала.
– Как и мой папа.
– Да, ну, по крайней мере, ты не сидел на талонах на питание. – Я мрачно смотрю на потолок.
– Так что, никакой модельной карьеры?
– Нет. Красивые девушки в моем городе заканчивали в стрип-клубе.
– Что заставило тебя уехать?
– Работа, желание. Немного везения. У меня была учительница, которая верила в меня. Она была школьным библиотекарем. Я подружилась с ней. Думала, что все книги принадлежат ей. Она была добра ко мне. Сказала мне, что я могу поступить в колледж, и я ей поверила.
– Ты поступила?
– В бакалавриат и магистратуру.
– Умная девочка. Стипендия?
– И кредиты. А еще я работала. – Я прикасаюсь к своим очкам. – Прошла стажировку у коректировщика, которая научила меня всему, что знала сама. И вот я здесь.
– В постели со мной.
– Этого не будет в моем резюме.
Он смеется, и я поворачиваюсь к нему лицом. Тепло между нашими телами очень сильное. Электричество перетекает с его загорелой кожи на мою. Даже накрытая белой простыней, я чувствую это.
Я облизываю губы.
– Знаешь, что сделает меня очень, очень счастливой?
– Думаю, я могу догадаться.
В его ухмылке таится дьявол.
Я поднимаю палец.
– Одно интервью. Прайм-тайм. Я могу позвонить…
– Нет.
Он отпрыгивает от меня, всего на несколько дюймов, но я чувствую, как между нами встает стена.
– Хорошо, тогда. Как насчет этого? Дети, с которыми ты сегодня познакомился, те, что пойдут завтра на мероприятие? Выдели им несколько комнат. Ты владеешь отелем в нескольких кварталах отсюда.
Теперь он лежит на спине и смотрит в потолок, а я прислоняюсь к нему.
– С твоей стороны это был бы замечательный жест. Ты бы сделал их год лучше. Я обещаю не сообщать об этом прессе. Хотя будет здорово, если ты появишься. Просто появись, пусть дети почувствуют себя особенными
– Думаешь, это правда пойдет на пользу детям, если их увидят со мной? Моя репутация…
– Ты – не твоя сексуальная жизнь, хотя и проделал хорошую работу, пытаясь убедить всех в этом. Но разве это все, чем ты хочешь быть? Ты чертов миллиардер. Я знаю, что для тебя это не так много значит, потому что ты родился в роскоши, но помнишь Билли и Кенни? Их мама работает в две смены официанткой в «У Дэнни». Их отец в тюрьме. Ты, как никто другой, знаешь, каково это, когда один родитель все время работает, а другого нет.
Он вздрагивает.
– Ты можешь изменить их жизнь к лучшему, если захочешь. Тебе просто нужно повзрослеть, – падаю я на спину, разглагольствуя.
Наступает долгая тишина.
– Я не хочу прилипать к тебе, как банный лист к заднице, – добавляю. – Я хочу, чтобы ты осознал, сколько добра можешь сделать. Не обязательно прерывать свою тусовочную жизнь. Или сексуальную жизнь.
– Ты можешь прилипнуть к моей заднице в любое время.
Я сдаюсь, откатываюсь от него и ставлю будильник на телефоне, а затем выключаю свет.
Тео за моей спиной сдвигается и прижимается ко мне.
Его рука обхватывает меня поверх одеяла.
Тело оживает, я задерживая дыхание. Жду, когда он притянет меня к себе, поцелует и сделает всевозможные непристойности, которые потрясли бы и порнозвезду, не говоря уже о мисс Мейвери.
Но он не делает этого, и я засыпаю.
Я резко просыпаюсь, когда телефон жужжит, как рассерженная пчела.
Я хватаю его и, прищурившись, проверяю. Три часа ночи.
– Тебе обязательно держать эту штуку включенной? – спрашивает Тео. Во сне он перекинул свои ноги через мои, опутывая нас.
Я выключаю телефон, позволяю Тео взять его и отложить в сторону.
Он упирается членом в меня. Молчит, но по его дыханию я понимаю, что он не спит.
– Тео?
– Ммм?
– Почему твоя бабушка до сих пор не хотела с тобой познакомиться? – Это грубый вопрос, но темнота его смягчает.
– Я всегда задавался этим вопросом, – звучит его приглушенный голос позади меня. – Отец говорил мне, что она ненавидела его. Ненавидела за то, что ее дочь сбежала и бросила все, ради чего ее растили.
Значит, она сторонилась собственного внука? Как печально.
– Мой отец работал, чтобы доказать свою состоятельность. Построил империю. А потом он умер. – В тоне Тео слышна горечь.
– Мне жаль. Ты заслужил иметь семью. – Ты заслуживаешь быть любимым.
Он прижимает меня крепче, и я нахожу его руку, глажу его запястье. Он сжимает мои пальцы, а затем скользит вниз.
– Что ты делаешь? – Он касается моего живота, прорывается через мешковатую футболку, а затем проскальзывает под штаны. Я задерживаю дыхание, когда он гладит пальцами мое горячее, пульсирующее лоно.
– Тео…
– Шшш, – бормочет он. – Тебе это нужно.
Мне это нужно, слышу я его невысказанную мысль. Переход от сложных эмоций к беспорядочному сексу. История жизни Тео.
В данный момент мне все равно. Его пальцы гладят легчайшим прикосновение. Спираль возбуждения затягивается. Я хнычу, и он проникает глубже, успокаивая боль, даже если она становится еще сильнее.