В дверь постучались, я сглотнула и открыла ее. На пороге стояли крайне перепуганные принцы.
– А можно, мы будем спать с вами? А? – внезапно произнес один, показывая пальцем в сторону коридора. Да, так меня еще не соблазняли!
Глава четвертая
Глубокоуважаемая ректорша
– Учебный процесс идет!
– Куда идет?
– Туда, куда его послали!
Я воровато высунулась из кабинета. В коридоре друг к дружке жалась делегация принцев, опасливо поглядывая по сторонам. Впервые на моей памяти целый табун симпатичных мужиков готов был спать со мной исключительно под угрозой насилия. И даже обидно, что не с моей стороны.
– Отчислите меня, – взвыл один из робкого десятка. Робкий десяток занудил, что идея образования исчерпала себя еще по прибытии и они будут с радостью указывать в нужной графе: «коридор Академии»! А кое-кто из смелых и любопытных, заглянувших в соседние двери, вполне могут добавить «три класса».
– Располагайтесь. – Я сплюнула волосы, осматривая новобранцев, один другого краше. – Комнаты найдете сами… Я работаю…
Я попыталась закрыть дверь, оставив робкий десяток в коридоре, но огромный королевский чемодан помешал мне. В конце коридора из открытой двери раздался громкий смех.
– Ладно, – авторитетно заявила я, понимая, что сейчас делегирую свои полномочия кому-нибудь, а сама попробую разыскать эту проклятую птицу и выщипать ей все перья!
– Держите! – Мне на руки попытались свалить огромный чемодан с короной. Остальные обрадовались возможности идти налегке вприпрыжку и сложили вокруг меня свои вещи. Я почувствовала себя той самой доброй и отзывчивой девушкой с располагающей внешностью, у которой на лбу жизнь большими буквами написала «караулю вещи», «присматриваю за детьми» и «фотографирую на дорогущий цифровик».
Я решительно переступила через королевский багаж и направилась по коридору. Из приоткрытой двери доносились голоса. Я на цыпочках подкралась к ней и…
– Итак, сколопендра против моли! Я голосую за сколопендру! – тряхнул красивыми кудрями главный казнокрад, подбрасывая золотую монетку. – Я просто не понимаю, при чем тут моль?
Я затаилась, сгорая от любопытства.
– Робер, она всю плешь проест! – лениво отозвался главный отравитель, сидя в кресле и задумчиво листая толстую книгу в старинном переплете и бурча себе под нос: – Настойка волчанки и паслена в пропорции три к одному… Хм… Рвота… Учащенное сердцебиение… Чувство тревоги… Хм… Надо пробовать… До обеда… Отлично!
– По сравнению со мной она – просто бледная моль! – ревниво отозвалась мадемуазель Шарман, припудривая лицо и наводя алой кистью губы, сложив их куриной попой. – Очаровательна! Великолепна! Передо мной не устоит ни один мужчина!
Ну да, в подъезде увидишь – жильцы ругаться будут, стараясь миновать следы «встречи» как можно скорее и греша на соседскую кошку.
– Кто еще за сколопендру? – осмотрелся по сторонам преподаватель по расхищению монаршьей собственности.
– Я! – поднял вверх кинжальчик преподаватель по придворным интригам, развалившись на диване. – Мне кажется, что прямо в яблочко!
Через секунду кинжал вонзился в какой-то унылый натюрморт, пробив насквозь нарисованное грубыми мазками яблоко. Лениво поднявшись с дивана, добрый учитель подошел к картине, выдергивая кинжал и усмехаясь.
– Господа и дама! – внезапно встал с кресла фюрер от этикета, холодно посмотрев на всех так, словно война проиграна, бункер рассекречен, силы противника уже вежливо стучатся в наглухо закрытую дверь с целью уточнить самочувствие великого диктатора. – Как вы можете? Это – ниже нашего преподавательского достоинства!
Я с уважением и признательностью посмотрела на единственного мужика в радиусе километров. Вера в мужиков вылезла из могилы, сплевывая землю и сбрасывая с гранитной плиты ничего не значащие веники цветов.