Интересно, это боль или просто память? Боль или память о боли?
– Спасибо, что напомнил. Я как раз хотел поговорить о вине. О вашей вине. – Лепестки мялись в моей руке, падая на колени. – Итак, у вас есть время объясниться.
Я оборвал один лепесток и бросил его на землю, глядя на побледневших преподавателей. Второй лепесток полетел следом.
– Я говорил, чтобы взяли того, немого! – как-то глухо заметил Лючио. – Говорил? Кто меня послушал! Это все Шарман! Она настаивала!
Третий лепесток. Время идет.
– Мало ли что я могла сказать? Я однажды сказала одному красавчику, что хочу звезду с неба! Он ушел и не вернулся! – заскрипела старуха, воинственно размахивая лысым опахалом. – Видимо, до сих пор выбирает! Еще бы! Я требовала самую красивую!
Четвертый и пятый лепестки летят на пол.
– Что-то вы сегодня жестоки, как работа с утра, – осторожно заметил Робер, опустив глаза.
– А хотите, чтобы я был ласков, как отпуск? – усмехнулся я, глядя на преподавателей. – Ну что ж. Я жду… Вы прекрасно знаете, что я имею в виду…
Шестой, седьмой, восьмой. Роза теряла лепестки, а я – терпение.
– Мессир, мы просто подумали, что хватит с нас ставленников! А то что ни ректор, то чей-то шпион! – осторожно заметил Лючио, отложив кинжал. – Поэтому я голосовал за то, чтобы ректором был кто-то со стороны… Причем из далекой… Но я не прочь ее заколоть, если вы прикажете!
Девятый, десятый лепесток летели на пол… Одиннадцатый упал на носок моего сапога.
– Родительское золотишко на дороге не валяется! Желающих, как обычно, много, причем все как один «случайные», – негромко перебил Робер. – Мы подумали, что так будет лучше!
– Я согласилась на… ректоршу, чтобы не отвлекаться от учебного процесса! – прикрылась веером Шарман. – Понимаю, что я – сногсшибательная женщина, и мужчины падают к моим ногам. Но когда в последний раз к моим ногам с вершины башни Королевы упал этот… как его… не помню… я решила, что пусть лучше ректором будет женщина. Она сможет устоять перед моими чарами…
Двенадцатый, тринадцатый. В руках оставался бутон.
– Я согласился исключительно потому, что времени искать кого-то у нас не было. Решение далось нелегко… Я до последнего… – вздохнул Арден, гордо вскинув голову.
– Мне вообще было плевать! Я подумал, что отравить всегда успею, – пожал плечами Винсент. – Тут дел на пять минут!
Отравить? Мягко сказано. Заколоть? Слишком гуманно.
– Все с вами понятно. – На пол падают последние лепестки, а следом – сломанный стебель. Что-то меня тревожит ректорша. «Я сейчас все решу!» – как-то подозрительно радостно заявила она и затаилась.
– В тринадцатый год, тринадцать кровей, одна из которых – ключ от дверей. – Я встал с кресла. – Следите за принцами. Не спускайте с них глаз. Это приказ. Марш готовиться к урокам!
Меня пугает эта подозрительная тишина. Что она там делает?
Последнее письмо было дописано и запечатано. Двенадцать конвертов лежало на столе, а я с коварной улыбкой смотрела в окно на стаю ворон, понимая, что план, придуманный еще моим классным руководителем, никогда не давал сбоя.
Стоило мне уйти в свои покои, чтобы переодеться и расчесаться, как вдруг перед глазами мелькнула надпись: «Начну издалека. Что такое пластилин?»
– Пластилин – это очень нужная вещь, – уклончиво заметила я, поглядывая сквозь открытую дверь на разорванное письмо, лежащее на столе. – Я бы даже сказала – основополагающая!
«Хорошо! Подойдем к вопросу ближе. Что такое плазма?» – проступило на стене.
– Эм… Это тоже очень нужная вещь, – снова уклончиво заметила я, поглядывая на часы. Кажется, плазмоид у меня есть, а вот плазмы нет. Непорядок! – Без нее никак… Престиж! Тем более они все равно не знают, что это такое! Так что не беспокойся!
«А теперь мы подошли почти вплотную к вопросу! Кто разрешал тебе собирать деньги за шторы, штукатурку, пластилин, пластиковые окна и плазму?» – проступило на стене. «Я правильно перечислил?» – появилось чуть ниже.
– Нужда! Большая и маленькая! – огрызнулась я, понимая, что мой неблагородный, но практичный порыв не оценили. – Пусть скидываются! Хотят, чтобы дети тут жили как принцы, – пусть раскошеливаются!
В меня прилетела подушка, чуть не сбив с ног.
«Еще раз я узнаю, что ты просишь деньги…» – появилось на стене.
– Ты что творишь, призрак онанизма! – взбесилась я, хватая подушку и швыряя в стену. – Я не прошу! Я требую! На вполне законных основаниях! Ты замок видел? Тут штукатурка на голову сыпется! Можно ходить и всех поздравлять с первым снегом! А шторы? Моль передает ее по наследству! «Слушай, малыш! Эту дырку еще твой прапрапрадед сделал!»