С.Т. жестом приказал ему оставаться на месте. Немо поднял голову. Когда С.Т. шел обратно, он знал, что волк смотрит ему вслед. Он не был абсолютно уверен, что Немо не сойдет с места до его возвращения, но надеялся, что волк хорошо обучен, чтобы не убежать, по крайней мере, если что-то необычное привлечет его, как тогда, когда стая волков сманила его с собой из Коль дю Нуар.
Он вернулся к экипажу, отряхивая пыль и грязь с рукавов. Сев в кабриолет, он сделал глубокий вдох, борясь с тошнотой, охватившей его, как только кабриолет тронулся с места. Ли искоса взглянула на него.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она. Он не собирался признаваться ей в дурноте. Только не ей, нет уж, спасибо. Он попытался уверенно улыбнуться.
— Я безумно голоден. В Обене непременно должен быть постоялый двор.
Она пристально посмотрела на него. С.Т., сцепив зубы, гнал вперед.
Как и все гостиницы во Франции, темные и грязные, «Белая Лошадь» могла похвалиться хорошей кухней. Еду выбирала Ли: суп, кари, жареная куропатка, свежий салат-латук, мангольд, пшеничный хлеб и целая гора масла. Он видел, что после нескольких недель, проведенных на черством черном хлебе и сыре, она с удовольствием принялась за ужин.
Сам С.Т. был не столь весел. Плохое самочувствие не торопилось оставлять его. Он сидел молча, ел только суп, а на десерт — печенье и яблоко, запив небольшим количеством вина. Даже счет на девятнадцать ливров — безжалостно завышенный, ведь столько они истратили на всю еду, начиная от Ла Пэр, — не стоил того, чтобы его оспаривать. Он заплатил, не торгуясь, а затем стал пить маленькими глотками кофе, глядя в темное окно.
— Вы хорошо себя чувствуете? — внезапно спросила Ли. Он взглянул на нее и отвел глаза.
— Да.
— Может, мы останемся здесь на ночь?
— Если хотите, — сказал он без охоты.
— Я бы предпочла поспать на кровати, а не на земле. Вино было хорошим?
Он снова посмотрел на нее, в этот раз более внимательно, и чуть приподнял брови.
— Вполне приличное, спасибо.
— Интересно, здесь есть шахматы?
— Шахматы? — Он уселся поглубже, внимательно изучая ее. — Ваше настроение становится дружелюбным.
Она отвела глаза.
— Просто любопытно, — сказала она.
Он повернулся к хозяину, говоря на местном диалекте. Общение на нем вызвало определенные затруднения, но после многочисленных вопросов и ответов, переходя иногда на французский, хозяин смог выяснить, что нужно С.Т., и вскоре появилась потертая шахматная доска. Пока С.Т. объяснялся с хозяином, он почувствовал себя лучше. Когда же он получил ящик с фигурами и сильно пахнущую свечу, он устроился поудобнее у стола, напротив Ли, и усмехнулся.
— Вы будете побеждать меня белыми или черными? — спросил он, протягивая два кулака, в которых были спрятаны пешки.
Поколебавшись, она выбрала левую руку. Он разжал руку — там была черная фигура.
— Весьма зловещее начало, — сказал он. — Я уже начинаю выигрывать.
— Многие джентльмены предоставили бы право первого хода… — она осеклась.
— Новичку? — невинно закончил он, понимая, что она хотела воспользоваться преимущественными правами женщины.
— Более молодому партнеру.
— По-вашему, я древний старец.
— Вы гораздо старше меня.
— Мне тридцать три. Почти ровесник Ноя. — Он поставил на место белого слона. — За такую дерзость, боюсь, мне придется рассчитаться с вами так, как вы того заслуживаете. — Он разобрал остальные фигуры и начал расставлять их. — Кстати, можете не бояться, что они понимают английский. Они и французский-то еле знают.
Он двинул вперед ферзевую пешку. Она сосредоточенно уставилась на доску. Не нужно было много времени, чтобы понять, что она бросила вызов опытному игроку, однако ходы его были столь необъяснимы, что ей было трудно оценить его способности. Гостиница постепенно погрузилась в темноту, и только их свеча одиноко проливала озерцо света на стол, за которым они играли, заставляя фигуры отбрасывать на доску длинные тени. В перерывах между ходами Сеньор откидывался на спинку стула, сложив руки на груди, с совершенно спокойным видом. Она начала думать, что они равны по силе. Когда она начала успешно двигать фигуры по своему плану, его игра убыстрилась, ходы стали еще более непонятны, — верный знак того, что он запутался. Она упорно развивала атаку, пока не загнала его в подстроенную ловушку.
— Шах, — сказала она.
Он наклонился вперед, облокотясь на стол.
— Мат, — пробормотал он, делая ход ладьей. Ли осела на стуле.
— Мы, дряхлые старики, должны не упускать победу, если только можем, — сказал он извиняющимся тоном.
Ли прикусила губу.
Он взглянул на нее, мечтательно подперев щеку рукой, и улыбнулся.
— Тебе не хватает опыта. Солнышко. И ты слишком практична, чтобы нельзя было разгадать ход твоих мыслей.
Ли взглянула ему в глаза. Ее словно огнем обожгло. Впервые ощутила она физически его присутствие: его тело, небрежно отдыхающее на стуле, его руку, свободно лежащую на столе. Пламя свечи подчеркивало резкий изгиб его бровей, золотилось на ресницах.
После сосредоточенной игры этот взгляд, полный мечтательности и затаенной страсти, застал ее врасплох. Ли вспыхнула. Она чувствовала себя непривычно беззащитной. Она представила, как бы могла им увлечься в другое время и в другом месте; вот он повернулся и бросил на нее страстный взгляд — на балу, полном шумного веселья: молча и выразительно дал почувствовать, как соблазнительны необдуманные поступки.
Запретные мечтания. Безумная радость, романтические порывы. Полуночная скачка с королем разбойников: и жизнь, и сказка — одновременно.
Она бы пошла за ним. Она едва сдерживала слезы, молча вопрошая: «Почему ты не пришел раньше? Почему ты не пришел, когда я еще могла любить?»
Его чуть заметная улыбка пронзала ее, ранила своей нежностью, точно волшебный звук, дрожащий в ночной тиши, — сердце едва могло это вынести.
Она чувствовала, что стоит над обрывом, что край его осыпается у нее под ногами — как легко сорваться с него! Она села прямее, скривив презрительно губы.
— Так какую награду вы хотите, месье? — спросила она.
С.Т. не сразу понял ее. Он наблюдал, как она огорченно ссутулилась, досадуя на свое поражение. Неужели она и в самом деле вообразила, что сможет победить его, маленькая тигрица?! Как она очаровательно хмурилась, как серьезно сражалась за шахматной доской!
Он хотел улыбнуться и сказать «поцелуй», он почти уже сказал это, но увидел холодную презрительную усмешку, с которой она произнесла эти слова, и почувствовал всю ее бессмысленную жестокость, беспомощность. Минута духовной близости прошла. Он увидел, что им снова играют, снова над ним издеваются, искажая, как в кривом зеркале, лучшее, что у них было.
Торговая сделка. Осквернение. Намеренное желание унизить его.
Губы его сжались.
— Ничего. — Он резко отодвинул стул и поднялся. — Прикажите приготовить вам комнату на ночь. Я лягу во дворе.
Ли видела, как он оперся о притолоку двери, чтобы не потерять равновесие, когда поворачивался. Дверь захлопнулась.
Подперев голову рукой, она смотрела на стол, едва не рыдая.
Пусть он шутит с ней. Пусть флиртует, говорит о любви обращается с ней, как с падшей женщиной… все, что угодно. Только пусть не смотрит на нее с такой пронзительной нежностью.
Не сейчас. Не сейчас. Никогда.
Старая кобыла тихо стояла в стойле, уткнув нос в пустую кормушку. При свете сальной лампы С.Т. погладил ее уши, опираясь плечом о стену из вулканического камня. Она чуть кивнула, потрогала губами кормушку и вздохнула.