— Ты этого не хочешь, — героически повторил он. Она крепко зажмурила глаза и легко, но целеустремленно стала подталкивать его к постели.
И он, наконец, сдался, отбросил все самолюбивые сомнения. Он хотел ее; он хотел быть с ней; хотел защитить и утешать ее. Молча он взял ее на руки, молча сбросил рубашку, и, не говоря ни слова, опустил на постель.
Губы ее шевелились, он чувствовал их движение на своей коже, но не мог расслышать ни единого слова. То ли она говорила слишком тихо для его слуха, то ли вообще эти движения не имели отношения к речи.
— Я люблю тебя, — шепнул он.
С каким-то то ли смешком, то ли рыданием она запрокинула голову и нервным голосом произнесла:
— Ты такой самоуверенный. Убийственно.
Он поцеловал ее висок.
— Дорогая, — пробормотал он, касаясь губами ее щеки. — Скажи мне все-таки, что случилось? Зачем ты пришла?
Ли закрыла глаза. Она ощущала его мускулистое загорелое тело. Было так приятно, успокоительно прижиматься к нему. Но страх и отчаяние снова подступили к горлу. Ведь это прекрасное тело было таким безрассудным, незащищенным от хитрости, подлости…
Он целовал ее мокрые щеки, приговаривая:
— Не плачь, моя девочка, не плачь. — В его голосе слышалась боль.
Она потянулась к нему, чтобы ощутить теплоту его нежной кожи, обнять его, отдаться его порывистым движениям. Она трепетала в ожидании его натиска, раскрывалась навстречу ему, но он лишь коснулся языком ее соска. Она прерывисто вздохнула.
Она считала себя женщиной опытной — ведь она уже знала двух мужчин. Но он так неторопливо и властно, так нежно и сдержанно обращался с нею, что Ли поняла — она вступает в тот мир, где ее любовник давно уже был властелином.
Он знал ее лучше, чем она себя. Она чувствовала, что ее возбуждение возрастает. Она полностью доверилась ему, с радостью ловя движения его рта и рук. Он трогал ее грудь и бедра — легчайшими движениями вверх и вниз, покусывая соски, вызывая в ней сладостные стоны. Одна его рука замерла на внутренней стороне бедер, лаская пальцами шелковистые завитки в паху. Другой рукой он развернул Ли лицом от себя — и прижался грудью к ее спине — так, что его возбужденная плоть уперлась ей в ягодицы. Он покусывал нежную кожу под лопаткой, вновь и вновь трогал соски. Он играл, он наслаждался игрою, оттягивая вожделенный миг — и тело Ли откликалось на эту восхитительную любовную ласку. Его пальцы, миновав шелковистый бугорок, скользнули дальше, коснулись разгоряченного лона, вошли в него, — вызвав у Ли изумленный вскрик.
Ли повернулась к нему, не в силах больше сдерживаться.
— Я люблю тебя, — яростно шептали его губы. — Люблю тебя. Люблю тебя. — Порывистое дыхание обожгло ее. Откуда-то издалека она слышала свои прерывистые вздохи и медленные стоны. Она судорожно прильнула к его телу, обвив его руками и ногами. Он внял ее нетерпению и откликнулся на него — с глубоким вздохом наслаждения. Его волосы выбились из-под черной ленты, свободно рассыпались по плечам. Она схватила их в пригоршню, запуталась в них пальцами, потянула к себе, стремясь дотянуться до его рта. Затем голова ее безвольно запрокинулась — она полностью отдалась ему, мерно и глубоко дыша. Ее заворожил ритм его движений — он сотрясал ее, завораживал, доходил до сокровенных глубин существа.
Она постигала мощь его страсти, взмывая к таким вершинам наслаждения, о которых не знала и не догадывалась. Он приобщал ее к науке плотской сладостной любви — она трепетала от радостных открытий и благодарности. Он же готов был ее обучать и обучать…
Она поняла, что заснула, только начав просыпаться. Лунный свет белым огнем еще заливал оштукатуренные стены и низкие балки потолка. В этом свете она отчетливо видела его тело, он лежал на боку — рука поперек живота, и слегка отвернувшееся от нее лицо. Ей казалось, что он спит, так ровно и тихо вздымалась его грудь.
Неподвижная, она любовалась им. Она чувствовала, как ее подчиняет отчаянная, жестокая любовь, — и боялась этого чувства. Хуже всего было то, что оно убивало в ней все другие чувства, она не находила в себе привычной угрюмой решимости, которая двигала ее поступками до сих пор. Она ненавидела Чилтона, но эта ненависть отдалилась. Она сделалась маленькой в сравнении с бушевавшими чувствами, которые внушал ей этот человек. Он безмятежно спал рядом с ней.
А когда она потеряла его… когда он уехал… Она вспомнила, как тогда испугалась, и этот страх поджидал ее впереди, огромный и неумолимый, как чудовища из детских снов. «Их нет на свете, — плачет ребенок, — это только тени». Но они есть.
Они рядом. Они существуют на самом деле. С рассветом исчезают лишь романтические принцы.
Она изучала рисунок его мышц на вытянутой руке, форму его подбородка, то, как он во сне запустил пальцы в спутанную гриву волос.
Еле слышно она прошептала с болью:
— Я люблю тебя.
Он открыл глаза. Медленная улыбка подняла уголки его рта. Он протянул пуку и коснулся ее виска, перебирая в пальцах ее локоны.
Она поняла, что он хочет что-то сказать, и приложила палец к его губам. Слегка отодвинувшись, прошептала:
— Нет. Не говори ничего.
Он приподнялся на локте. Лунный свет озарил его лицо, высвечивая взлет бровей, придавая легкую насмешливость его улыбке.
— Глупое Солнышко… Не говорить, что я люблю тебя?
— Не говори, что любишь. Не говори, что никогда раньше не испытывал такого чувства. Не говори… всего того, что говорил другим, — она закусила губу. — Я этого не вынесу.
Он опустил глаза. Рот посуровел. Кончики его пальцев легким касанием прошлись, лаская кожу ее плеча, вниз по груди.
— Ты оставляешь меня без слов.
Она посмотрела вверх. Легкие прикосновения скользили по ее коже, рисуя круги, спирали, сердца.
— Я хотела только… — прошептала она. — Мне нужна твоя помощь против Чилтона. Мне не нужен был любовник. Я хотела справедливого мщения за то, что сделали с моей семьей. Это все, что я у тебя просила.
— Клянусь, это будет, — сказал он.
— Увы! — она безнадежно рассмеялась. — Ты же Сеньор. Не так ли?
Его рука застыла.
— Великий бандит, — сказала она. — Полуночный Принц. Герой, легенда, миф, — страх сделал ее безжалостной: — Я выбросила твое бриллиантовое колье в пруд.
Она почувствовала, как изменилось его лицо и напряглось тело. Он сжал ее плечо, наклонился к ней, поцеловал ее в губы, грубыми поцелуями покрыл ее лицо.
— Чего ты хочешь? — выдохнул он, наконец. — Хочешь, чтобы я стал на колени?
Она смотрела ему в лицо.
— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
— Ты сама пришла ко мне, — он приблизил свое лицо, но не поцеловал ее.
— Забудь. Чтобы не болела душа… — она прикусила губу. — Чтобы ушла эта боль, боль на всю жизнь.
— Я не причиню тебе боли, — прошептал он. Она закрыла глаза.
— Ты рвешь меня на части.
— Ли, — повторил он, — я люблю тебя.
Отчаянная напряженность его голоса заставила ее отвернуться.
— Оставь меня в покое, — повторила она.
Он откинулся назад, поднявшись на руке.
— Оставить тебя! — Эхом повторил он эти слова отчаяния.
— Я больше так не могу, — ее голос дрогнул. — Почему ты не хочешь пожалеть меня и оставить меня в покое?
Он отодвинулся от нее и поднялся с постели, оказавшись в тени. Но все равно она видела, как великолепна его фигура, как буйно рассыпались по плечам его золотые волосы.
— Зачем ты пришла ко мне? — спросил он. Она молча прижалась лицом к теплому месту, где он лежал.
— Ответь, Ли, зачем ты приходила?
Она схватила подушку и обхватила ее руками.
— Для любви? — спрашивал он. — Только для этого?
— Любовь! — она отшвырнула подушку и села, натягивая на себя простыню. — Тебе ничего не стоит говорить про любовь. Ты болтаешь о любви, не понимая даже значения этого слова. И вряд ли когда-нибудь поймешь.
Он хрипло вздохнул.
— Как ты можешь говорить это теперь, после того… — разведя руки в недоумении, он попытался объяснить: — После всего, что произошло между нами?