— Сладкая моя жена. — Дыхание его с трудом вмещалось в груди. — Моя красавица жена… — Он уперся лицом в ее плечо, наслаждаясь неповторимым движением вглубь.
Ли запрокинула голову, вонзила ногти в его обнаженную кожу. Конь с беспокойством задвигался. Это позволило им соединиться еще крепче — до полного взаимного обладания. Он целовал ей шею и подбородок.
— Моя радость, распутница, хочу тебя съесть.
— Провези нас по кругу, — бесшабашно сказала она.
— Опасно, сладкая моя. Это бедное животное не может понять, что происходит.
Она дразняще шевельнула бедрами и коснулась языком его нижней губы.
— Провези, — прошептала она.
Эс-Ти закрыл глаза. Ли нежно лизала уголок его рта. Он чувствовал, как на него находит жар, чувствовал неодолимую потребность вызвать в ней отклик, чувствовал, как напряглись его мышцы от натиска безрассудной всепоглощающей страсти.
Его руки сомкнулись вокруг нее. Он отчаянно целовал ее, его жаркий язык вбирал сладость ее рта. Он сумел оторваться от ее лица и шепнуть:
— Держись за меня.
И тогда Мистраль плавно двинулся. Зажатая в руках Эс-Ти, Ли ощущала, как полная движения сила коня передавалась ей через его тело. Эс-Ти громко стонал от удовольствия: ритм галопа — вверх-вниз — давал дополнительную сладость их движению навстречу друг другу.
Однако Мистраль своевольно убыстрил бег, и Эс-Ти заскрипел зубами от досады. Он не мог теперь быть хозяином положения, а лишь приноравливался к тряске. Ему приходилось предоставлять все естественному движению коня, и это становилось сладким мучением. Как он хотел прижать, навалиться, взять всей силой своего тела. Ее лицо спряталось в изгибе его плеча, руки сжимались и разжимались на его шее.
Мистраль пошел на поворот. Эс-Ти больше не мог управлять конем, чтобы тот шел по ровному кругу. Ему было все равно, как он идет, — лишь бы это помогало нарастанию жара объятий. Ее распущенные волосы, мягкие и душистые, хлестали его по лицу. Он думал о ней и себе, о счастье быть вместе — все это время, пока галоп подчинял их своему ритму.
Он чувствовал, как она прижимается к нему, требуя освобождения, как ее учащенное дыхание тревожно, коротко бьется у его уха. Но сам он не мог двигаться, не мог преодолеть тот порог, за которым было освобождение от сладкой муки судорожных объятий. Его пальцы, сведенные до боли, вцепились в гриву Мистраля. Она дрожала и извивалась у его груди. Движение коня придвигало ее ближе каждый раз, как круп Мистраля вздымался, и Эс-Ти чувствовал, что сейчас погибнет от этого мучительного наслаждения.
— Стой. Я хочу остановиться…
Он отпустил гриву, натянул поводья. Но всякая сноровка оставила его. Мистраль пошел боком, растерянный, раздраженный противоречивыми командами. Эс-Ти отодвинулся от Ли со стоном муки и, перехватив ее в талии, опустил на землю.
Шатаясь и путаясь в одеждах, они добрели до кучи свежих опилок. Мистраль попятился, отпрыгнул в сторону и помчался по манежу, но Эс-Ти не обращал на него внимания. Он был на грани помешательства. Опустил жену на чистую, остро пахнущую постель из опилок, вновь прильнул к ней в яростном объятии.
Она рассмеялась. Поднявшись на локтях и схватив ее запястья, Эс-Ти отвел в стороны руки и распростер под собой. Ее рубашка задралась, открывая грудь. Увидев прилипшую к ее коже маленькую серебряную звездочку, он страстно поцеловал ее.
Эс-Ти почувствовал жаркий отклик, судорогу наслаждения. И это в нем вызвало бурный мгновенный взрыв.
Его тело как бы окаменело в послеощущении.
Он с трудом выровнял дыхание, опустил вниз голову, касаясь ее плеча. Он думал о своем ребенке, который уже был в ней.
Ли гладила его голую спину, нежно прижимая к себе.
Нежное, легкое ее дыхание щекотало его ухо.
— Мы назовем ее Солнышко.
— Нет, не назовем. Это мое имя.
— Тогда Солэр. Это созвучно.
Она провела рукой по его плечу.
— И очень красиво.
— Я научу ее ездить верхом. Я буду ее рисовать. Я нарисую вас обеих. — Он сжал кулак и, то ли смеясь, то ли плача, произнес: — Я сойду с ума. Двадцать шесть спален. Что я буду с ними делать?
— Построй нам дом, Принц Полуночи. Люби меня в каждой из них.