Он прижимал ее к себе и просчитывал возможности, пытаясь найти хоть какой-то выход, хоть какой-то шанс, чтобы арест не привел его прямо на виселицу. Он может избежать обвинения в убийстве, будет достаточно свидетельств, чтобы запутать это дело… но все остальное его прошлое держало его в капкане. Если однажды его поймают, ему придет конец. У него хватало преступлений, ждавших расплаты…
Ли прервала их объятия, вечно практичная Ли отпихнула его и стала искать свои кору и тряпку, чтобы перевязать его обожженную ладонь. Он гладил ее волосы свободной рукой, наблюдая за ее работой при свете ее горящего дома.
— Ольховую кору надо бы прокипятить, — сказала она, — но это лучше, чем ничего.
Она подняла голову. Работа была окончена. С.Т. посмотрел на свою перевязанную руку. Время текло как вода, мимо, мимо, не оглядываясь.
— Ли, — сказал он, — куда ты пойдешь?
Она была черным силуэтом на фоне огня, он совсем не мог увидеть ее лицо.
— Не знаю, — сказала она.
— У тебя есть какая-нибудь семья?
— Двоюродная сестра. В Лондоне.
— Как ее зовут?
Она слегка повернулась, и огонь осветил для него контур её щеки, ее губы, невозмутимые, как мрамор.
— Клара Пэттон.
— Езжай туда, — сказал он. — Я найду тебя.
— Зачем? — спросила она.
«Потому что я жить не могу без тебя. Потому что я люблю тебя. Потому что не может все так кончиться». Но сказать всего этого он не мог. Он вдруг возненавидел все эти лживые фразы, которые говорил столько раз в жизни.
— Я должен это сделать, — яростно ответил он.
— Глупый, — голос ее почти не был слышен за шумом огня.
— Я должен найти тебя снова. Я не отпущу тебя… Не могу… Это невозможно, — он говорил беспорядочно. — Мой отъезд. Теперь. Именно так. Я что-то придумаю.
— Что? — в ее голосе звучала странная нота. — Какой-нибудь особый сигнал? Две свечи на окне, когда будет безопасно встретиться в саду?
Будущее открылось перед ним, как пропасть. Он чувствовал, что тонет, беспомощный, ошеломленный тем, как плеснула она это ведро ледяной воды в его обгорелое лицо. Он все это видел, он все это так прекрасно знал, эти свидания в саду, но теперь радостное волнение имело горьковатый привкус, романтическое приключение превратилось в наказание.
— Нет не так, — сказал он. — Так не будет никогда. Это не для нас.
— А тогда как?
Он сжал правую руку в кулак. Почувствовал ожог.
— Солнышко, Солнышко… пропади все пропадом…
Плотная волна дыма плыла к ним. С.Т. зажмурился от едкой хмари. Приступ кашля согнул его вдвое. Когда он снова смог дышать и выпрямился, то увидел как устанавливали около здания пожарную помпу. Команда мужчин направила колеблющуюся водяную струю в окно в то время как остальные таскали ведра, заполняя пустеющий резервуар.
— Слишком поздно, — произнесла Ли. Она вытерла рукавом глаза: слезы или дым, он не мог сказать.
— Они могут… может быть… спасти крылья, — с трудом выговорил он, комок стоял в его измученном горле. Она пожала плечами.
— Не имеет значения. Все это ушло в прошлое.
— Ли. — Она снова оглянулась на него. Теперь в свете зарева он хорошо мог ее разглядеть: снова у нее был этот выжидающий вид, немного приподнятый подбородок, слегка приоткрытый рот.
— Я люблю тебя, — прохрипел он. — Ты запомнишь это?
Выражение ожидания исчезло. Она слегка печально улыбнулась.
— Я запомню, что ты это сказал.
— Я говорю правду, — голос его сорвался. Она подняла ведро с водой. Она собирается уходить, он видел это и паника охватила его. Он схватил ее за руку.
— Ты поедешь к своей кузине?
Она подняла на него глаза. Не с ожиданием, не с вопросом, не несчастные, признавшие поражение. Ее взгляд был как блеск сабли.
— Не уверена, — четко ответила она. Он выдержал ее взгляд, отказываясь сдаться, признать поражение, назвать это концом.
— Тогда куда ты еще можешь поехать?
— С тобой.
Она произнесла это просто. Тихо. Дыхание с трудом вырывалось из его больного горла.
Среди рева огня и дымного марева, жары и едкого запаха, и горького вкуса, он нашел то, что ускользало от него всю жизнь. И пришло оно. Как порядок, ничем не украшенное, без ленточек и побрякушек, без маскировки и ненужных мелочей.
Она не сказала, что любит, его. Ей не надо было это говорить. Двумя словами она смирила его.
Она напряженно наблюдала за ним: гордая и суровая, богиня с пламенной душой. Ее взгляд предлагал и требовал одновременно, просил о правде, призывал к честности. Он прожег его насквозь, прогнал прочь фантазии, остави его лицом к лицу с опустошительной реальностью.Он отпустил ее руку.