— Мы можем пройти в другую комнату ожидания, в крыло хирургического отделения. Ты будешь рядом, когда они закончат, так что сможешь узнать, как все прошло.
Втроем они стали пробираться к менее переполненному залу ожидания, Дерек остановил Маркуса в коридоре.
— Послушай, — сказал Маркус, как только дверь закрылась за Рене с другой стороны. — Я знаю, что ты собираешься мне сказать…
— Правда? Возможно, потому, что я говорил тебе это уже неоднократно? Или, может, потому что это именно то, что тебе стоит уяснить, чтобы я не повторял это постоянно.
Маркус почесал затылок, стараясь не реагировать на тон брата. Он никогда не видел, чтобы Дерек был таким мудаком. Дерек — наставник в его детстве и подростковом возрасте, просто испарился. Его место занял Дерек — политическая акула, мощная и властная.
— Если ты вдруг не заметил, я уже не ребенок, Дерек…
— Тогда перестань вести себя, как ребенок.
На этот раз Маркус, бросив на него раздраженный взгляд, прислонился спиной к стене в коридоре и уставился на флуоресцентные лампы над головой.
— Я не шучу. Я люблю ее. Она умная и искренняя, и сексуальная, как ад. Я бы хотел познакомиться с ней поближе. И не говори мне, чтобы я нашел кого-то другого. Такие девушки, как она, встречаются очень редко.
— Нет, — повторил Дерек, — пусть другой скажет, что она особенная, я не хочу, чтобы ты связывался с ней. У нее нет никого, кто мог бы позаботиться о ней. — Он помолчал. — Она напоминает мне Джессику, и кое-что происходит у нее в семье…
Маркуса передернуло. Джессика была их младшей кузиной, которая погибла на рафтинге в аварии. Дерек был тогда там, хотя и не на том же плоту, и он никогда так и не смог перебороть в себе чувство вины.
— У ее матери рак, — вдруг произнес Маркус.
— Она сказала тебе?
— Да. Это ужасно во всех отношениях.
— Итак, тогда ты понимаешь, почему тебе не стоит ввязываться во все это, Маркус. Я не только не хочу терять хорошего сотрудника, но я также чувствую ответственность за нее. Я не могу контролировать с кем она встречается вне работы, но если это мой собственный брат, которого она встретила у меня в офисе, который хочет с ней потрахаться, это моя ответственность и я ее чувствую.
Маркус разочарованно вздохнул. Он никогда не ощущал, чтобы его брат так сомневался в нем, когда вопрос касался любого другого аспекта его жизни. На самом деле, Дерек всегда был его самым большим сторонником и партнером во всем, он предоставил ему зеленый свет на все, чтобы Маркус смог чего-то достичь. Но его вера в младшего брата, очевидно, в этом вопросе не работала.
— Сейчас все, что я хочу сделать — помочь ей. Быть ей другом. Она заслуживает иметь кого-то в этом мире, особенно, если будет не совсем хорошо с ее братом, ей потребуется поддержка.
Дерек мгновение смотрел на него своими ледяными глазами, оценивая, просматривая и словно снимая слой за слоем кожу с его лица, чтобы дойти до сути.
— Хорошо, но есть условие.
— Я взрослый человек, в случае, если ты не заметил, и она тоже.
— Ты будешь взрослым, когда я перестану платить за твою квартиру и твою беху, — резко произнес Дерек.
Дерьмо. Началось настоящее дерьмо.
— Первый же чек от меня придет к тебе через несколько дней, — выстрелил в ответ Маркус.
— Хорошо. Я перестану за тебя платить. Ты можешь быть другом Рене, но если я узнаю, что ты двинулся дальше, я перекрою тебе все источники в этом городе в одночасье.
Господи. Горло Маркуса запершило от ярости, он почувствовал привкус желчи.
— Что за черт в тебя вселился? Ты угрожаешь моей карьере? — Маркус покачал головой в недоумении, брезгливо пятясь от него. — О Боже мой, я понял. Ты имеешь на нее планы, не так ли? Ты просто настоящая скотина…
Рука Дерека тут же встала в блок, когда Макрус попытался его ударить.
— В меня? Что за черт вселился в тебя? Ты не смог побороть меня, даже когда ты был подростком. Думаешь коридор больницы лучшее место для разборок?
— Скажи мне, что это неправда. Скажи мне, что ты не хочешь Рене для себя, — голос Маркуса разнесся по коридору.
— Говори тише. Не устраивай сцен, ни один из нас не может себе этого позволить, — прошипел Дерек. — Конечно, я не заинтересован в Рене. Господи боже ж ты мой, я достаточно стар и гожусь ей в отцы.
Маркус фыркнул.
— Тогда все О’кэй, а двенадцатилетняя разница в возрасте не заметна, по крайней мере, по тебе не скажешь.