Отлетела пуговица, шелковая нижняя рубашка распахнулась на груди, сверкнул ледяным огнем крест. Все отступили, а Оборотень с негромким восклицанием наклонился вперед.
– Итак, – негромко проговорил он, – мы имеем честь принимать его королевское высочество наследного принца?
– Да, – просто ответил Майкл Карл.
Человек на помосте насмешливо поклонился.
– Прошу простить за что, что вам не оказаны почести, подобающие вашему королевскому высочеству, но так давно люди вашего положения не наносили нам визита. Последний такой посетитель, – Черный Стефан печально покачал головой, – покинул нас так неожиданно. Вы, вероятно, слышали об Ульрихе Карле?
У Майкла Карла перехватило дыхание.
– Коронованный принц, погибший в горах.
– Совершенно верно. Ему не повезло. У меня такое ощущение, что всем членам вашей семьи в горах не везет, ваше королевское высочество. Горный воздух не полезен вашему семейству.
– Значит, это вы убили его? – спросил юноша. Ему ничего не говорили об его двоюродном брате, кроме того, что он погиб в горах.
Рот Черного Стефана под волчьей маской улыбался. Улыбка была весьма неприятная.
– Скажем так: он стал помехой для некоторых горцев, которые занимались собственными спорами. В вас течет дурная кровь, принц.
– Но я, по крайней мере, не убийца, – ответил Майкл Карл.
– Правда? А что сказать о людях, исчезающих в вашей Львиной башне?
Юноша был искренне озадачен.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Эрих, расскажи, что ты знаешь, – приказал Черный Стефан.
Человек-волк, захвативший Майкла Карла, встал на нижнюю ступеньку помоста и повернулся лицом к собравшимся.
– В гвардии короля служил молодой человек, который посмел вслух сказать то, о чем другие только шепчутся. Два месяца назад он исчез в Львиной башне и больше не появлялся.
Сквозь маску глаза Эриха с ненавистью смотрели на Майкла Карла. В больших руках он держал охотничий нож.
– Пока ещё нет, друг мой, – пророкотал Черный Стефан. – Что скажете теперь, мой принц?
– Я не несу ответственности за то, что делал покойный король, – твердо ответил Майкл Карл. – Я даже ещё не был тогда в Морвании.
Зеленые глаза Оборотня впивались в него.
– Морвания не изменилась со Средних веков, – заявил Оборотень. – Король никому не подотчетен, но отвечает за дела своих предков. Вы – последний представитель династии Карлофф, безумной, преступной семьи. Что мешает мне покончить с вами сегодня же? Страна обожествит меня за это.
Майкл Карл ощутил холодный ужас. Этот человек сумасшедший. Он поступит именно так, как обещает, и улыбнется своему поступку. Но Оборотень явно чего-то ждал. Может, хотел, чтобы юноша стал молить о пощаде; что ж, этого он не дождется.
– Ну, если вы так считаете, я совершенно беспомощен. А у вас целая команда убийц, если не хотите сами пачкать руки.
Кто– то схватил его за ободранные запястья, а Эрих открыто обнажил нож. Несмотря на страх, Майкл Карл испытал безумное желание расхохотаться. Это же просто невозможно. Должно быть, просто снимают кино. Такое в наши дни не может происходить даже в самой отсталой балканской стране. Он не мог удержаться от смеха.
Глядя прямо в маску Оборотня, он спросил:
– А сколько вы платите в день массовке?
Оборотень удивился.
– Вы считаете, это кино?
– Ну, в наши дни такого просто не бывает.
Черный Стефан улыбнулся.
– Должен сказать, что таким, как вы, не откажешь в храбрости. Но ночь в западной комнате приведет вас в чувство. Уведите его, – приказал он.
Пленника провели к дальнему выходу и к лестнице, ступени которой вдрызг разбили сотни проходивших ног. Было страшно холодно, и Майкл Карл пожалел о своем плаще и рубашке. По какому-то чуду крест продолжал висеть у него на груди; похоже, ему оставили эту драгоценность.
На самом верху лестницы их остановил посланный вдогонку вестник. Он передал приказ на неизвестном Майклу Карлу диалекте, и юношу поспешно затолкали в ближнюю комнату. Оглядевшись, пленник первым делом подошел к окну, под которым оказался внутренний двор, и на его глазах группа людей-волков села верхом и быстро ускакала. На камнях остались только волки, большинство их терпеливо лежало у небольшой двери в дальней конце двора.
Терпение их было вознаграждено: из двери вышел человек-волк и принялся бросать куски мяса; он стоял, вооруженный хлыстом, разнимая дерущихся волков. Проглотив мясо, волки свернулись клубками у дальней стены.
Майкл Карл измерил окно и подошел к койке. На ней не нашлось ни одеяла, ни простыни, но под жесткой шкурой он с радостью обнаружил сетку из кожаных ремней. Однако узлы, старые и твердые, не поддавались пальцам.
После пятой попытки развязать их Майкл Карл обессиленно прислонился к стене и почувствовал какой-то укол в шею. Три звена цепи, на которой висел крест, оказались с острыми краями. Майкл Карл снял цепь через голову и принялся работать над узлами. Наконец судьба ему улыбнулась. Разрезав один узел, он обнаружил, что нужно разрезать ещё только один, и вся сетка освободится. Холод от каменного пола и незакрытого окна сделал его руки неловкими, время от времени цепь выскальзывала из посиневших пальцев, и ему приходилось на ощупь отыскивать её на полу.
Высвободив ремень, юноша, как мог, проверил прочность каждого фута. Будет не очень-то приятно, если ремень порвется, и Майкл Карл окажется посреди стаи волков. Койка сослужила ему один раз, сослужит и вторично. Он привязал один конец ремня к ножке.
Уже абсолютно закоченевшими пальцами юноша стягивал тесные сапоги, пока не умудрился снять их и повесить на пояс, прикрепив обрывком ремня. Свернув ремень в руке, он забрался на стол и начал протискиваться в окно. Было очень тесно, и вновь он поблагодарил судьбу за свой небольшой рост и стройность. Человек ростом с барона или Оборотня никогда не пролез бы здесь.
Юношу охватил холодный горный воздух. Тяжело дыша, Майкл Карл повис на ремне над мощеным двором. Он спускался осторожно, дюйм за дюймом, поглядывая на спящих волков.
«Если мне удастся отсюда выбраться, – молча пообещал он себе, – дальше двух кварталов от Бродвея меня никто никогда не увидит».
Принц ничего не знал о Бродвее, но по сравнению с Балканами там должно быть безопасно. Майкл Карл покончил с приключениями, но, к несчастью, они пока не покончили с ним.
Конечно, веревки не хватило, и ему пришлось повиснуть, отвязаться и отвязать сапоги и спрыгнуть примерно с высоты в четыре фута. Удар от приземления прозвучал тревожно громко, и, не оглядываясь на то, какой эффект он произвел на спящих стражников, Майкл Карл скользнул к двери, которая, как он решил раньше, ведет к конюшне. И только скрывшись за дверью, он облегченно вздохнул.
В дальнем конце помещения тускло горела лампа, и в её слабом свете он увидел груду сена. Майкл Карл натянул сапоги, расправил голенища, так что они плотно охватили голени. Эти сапоги предназначались для походов, для переправ вброд через реки и тому подобного.
Непосредственно под лампой на стене висело несколько седел. Благодаря судьбу за то, что научился седлать лошадь, Майкл Карл схватил ближайшее седло и одеяло, висевшее рядом с ним.
В конюшне оставалось четыре лошади: поджарая серая со злыми глазами, две чалых и черная кобыла. Майкл Карл пожалел об отсутствии Герцогини. Уж она-то знает, как при случае показывать копыта. Он выбрал серую, оседлал и взнуздал её.
В углу стойла серой он сделал приятную находку – крестьянскую черную куртку, которая заменит его утраченный камзол. Надев её через голову, юноша повел серую к выходу из конюшни. Снаружи слышалось тревожное фырканье. Волчья стая проснулась.
Думая, стоит ли рискнуть и попытаться проскакать верхом или поискать другой выход, Майкл Карл увидел у двери длинный хлыст, один из тех, что носят с собой все люди-волки. Он уже знал, что волки боятся одного вида этих хлыстов. Юноша снял хлыст и надел петлю рукояти себе на руку.
Взобравшись в седло – хотя серая и попыталась помешать ему, – он одной рукой открыл дверь и сразу оказался в гуще волков. Один из них присел и с ворчанием прыгнул, но Майкл Карл взмахнул хлыстом, и волк упал в середину стаи, которая молча отступила, выпустив серую с всадником во двор.