— Как Анна Дмитриевна?
— Илья Романыч возле нее. Держится. Но сегодня она уже вряд ли выйдет из своей комнаты.
— Сильная женщина.
— Это только так кажется. Свое здоровье не обманешь. Ступайте за мной.
Поддерживаемый с двух сторон Артем следовал за толстушкой в кружевах. Все правильно: как в таком доме обойтись без домработницы? Он даже не удивился, если бы узнал, что здесь есть конюх и экипажи с породистыми лошадьми. Сказка какая-то или предсмертный бред? Может, все это вовсе не происходит, а он все еще валяется на дороге под дождем и доживает свои последние минуты? Но в таких случаях, как гласят легенды, перед человеком пролистываются страницы из его прожитой жизни, а не грезится будущее, которого он уже лишен.
Правый флигель, второй этаж, третья комната слева. Лепнина на потолке, гигантская кровать с балдахином, ковры и море цветов.
Артема положили на кровать, стащив с него порванный грязный пиджак, когда-то имевший приятный кремовый цвет и сделанный на заказ.
Впрочем, он все костюмы шил на заказ и не позволял себе носить покупные вещи за исключение итальянской обуви и швейцарских часов. Глядя на него, ни один психолог и даже экстрасенс не мог определить истинную профессию молодого человека с очень обаятельной улыбкой и добрым умным взглядом. А что? Профессия тут ни при чем. Глаза — зеркало души, а Артем был таким, каким его воспринимали. Он и мухи за свою жизнь не обидел. Может быть, он умел скрывать свои мысли и помыслы, но он никогда не делал зла добрым и открытым людям. Даже у взломщика существует свой кодекс чести.
Оставив Артема в одиночестве, сопровождающие вышли в коридор.
В холле, возле лестницы, ведущей на первый этаж, Куприянов и Трифонов присели на кушетку.
— Ну что, Семен, выкладывай,— закуривая «беломор», со вздохом произнес Трифонов.— Ты ведь не просто так появился здесь. Не твоя территория.
— Смешанная, товарищ полковник, история. Она берет начало в городе, а развязку имеет в семи километрах от генеральской усадьбы. Возьметесь за это дело?
— Погибла дочь моего покойного начальника и друга. Конечно, я в стороне не останусь. Но городская прокуратура имеет свой штат следователей. Приоритет назначения ведущего дела принадлежит им. Я тут ничего сделать не могу.
— А то мало вы им висяков закрывали. Они с радостью вас пригласят, если ваше руководство не будет ставить палки в колеса.
— Со своим руководством я общий язык найду. Толкуй о деле, да так, чтобы понятно было.
— Так не могу. Ничего понятного нет. В девять вечера позвонил неизвестный в управление. Сказал, что слышал выстрелы в доме пятнадцать по бульвару Новаторов, рядом с метров «Проспект Ветеранов». Наша бригада под командованием майора Лыткарина выехала на место. Два этажа здания занимают офисы двух компаний. Первый и второй. Сейчас я уже не помню их названия. После закрытия офисов в шесть-семь часов заступает усиленная охрана. Шесть человек. Им предоставили помещение, видеонаблюдение и все прочее, как сейчас водится в богатых шарашках. Один из кабинетов арендует адвокат Добронравов Давид Илларионович. Солидный кабинет, на музей похож. Мебель антикварная, картины на стенах. Стеллажи с книгами и сейф.
Один из сотрудников офиса задержался до девяти вечера. Бухгалтер. Отчет составлял. Проходя мимо кабинета адвоката, ему показалось, что там кто-то есть. То ли свет увидел из-под двери, то ли голоса услышал. Но он знал, что адвокат уехал в командировку и его в Питере нет. Зашел в сторожку и сказал о своих подозрениях охранникам. Те взяли запасные ключи и отправились в кабинет. Делали все по правилам, без шума. Дверь вскрыли, а их пальбой встретили. Двоих наповал, третьего тяжело ранили. Подскочили другие ребята. В кабинете никого, в полу дырка из подвала, сейф нараспашку. Кто-то из них, очевидно, и звонил нам. Преступники скрылись. Но нашелся важный свидетель. Выход из подвала — во дворе. А там как раз напротив стоял фургон. Шофер привез молоко в ночной магазин и ждал, когда добудятся рабочих, чтобы те вышли на разгрузку. Он и видел, как из подвала вышли трое мужчин в черных прорезиненных дождевиках, сели в стоящую у дома белую «волгу» и укатили. Шофер тоже слышал выстрелы, но подумал, будто в магазине ящики кидают, освобождая проход. Мы дали приметы машины и преступников дежурному по городу.
Дальше место действия переносится к вам. Белую «волгу» остановили на посту на выезде из Ломоносова за превышение скорости. Машина остановилась. Инспектор Синицын подошел к машине. На плече у него висела рация. Он потребовал документы, а водитель ему сунул стодолларовую бумажку. Может, лейтенант и взял деньги, сейчас ничего не докажешь, но, по его словам, по рации дали сообщение постам ГИБДД о задержании белой «волги» и троих мужчин.
Шофер слышал сообщение и сорвал машину с места. Синицын добежал до поста, взял с собой еще одного инспектора, оружие и пустился в погоню с опозданием минут в пять-семь. Лил сильный дождь, гибэдэдэшники сидели в будке, вот и задержались. Но Синицын видел, что «волга» рванула по Иликовской перспективе, а он знал, что до Гостилицкого шоссе с нее съезда нет. Имелся шанс нагнать машину на патрульной «девятке». Он связался с постом в Тимяшкине — там ребятам до развилки рукой подать, и они могли блокировать встречную «волгу», не дав им улизнуть. По идее, бандиты попали в тиски. Нормальные люди бросили бы машину и ушли лесом. Но, очевидно, они не знали дорогу и куда она ведет. В результате патрульная Синицына нагнала беглецов на мосту у Федоровки. Там и произошла авария. Следы четко указывают на то, что «волга» слетела в воду. Высота шесть метров, мелководье, камни. Вряд ли кто-нибудь из них остался в живых. Сейчас не проверишь. Придется ждать утра.
— Толково научился изъясняться, Семен. Не зря тебе капитана присвоили. Рад за тебя.
— Спасибо, Алексан Иваныч. А что по делу думаете?
— Инспектор Синицын запомнил тех, кто сидел в белой «волге»?
— Шофера запомнил хорошо, как мог, конечно. Видел силуэты еще двух мужчин… Ночь, дождь… сами понимаете. Другое дело, что приметы совпадали: белая «волга» и трое мужчин.
— Не густо. Ладно. Пока начальство решать будет, мне надо на все своими глазами глянуть. Поедем в офис. Там есть кто?
— Эксперты работу наверняка закончили, но охранники никуда не делись. Кабинет вряд ли опечатали. Представителей прокуратуры не было. Сейчас все дела дежурный по городу решает.
— Кто дежурит?
— Подполковник Кучер.
— Знаю. Сейчас мы ему позвоним. Если эксперты еще не разбежались по домам, то у меня найдется к ним пара вопросиков. Вперед, Куприянов. Следы имеют свойства остывать.
Не привык Артем валяться в верхней одежде на чистых простынях, особенно если от одежды остались грязные промокшие лохмотья.
Он скинул ноги с кровати и сел. Ссадины на лице щипали, словно волоски из головы выдергивали, локти протерты до крови, колени тоже, сломанные пальцы на ноге опухли. Далеко не убежишь. Слева имелась еще одна дверь, похоже, в ванную комнату. Там наверняка есть зеркало, но смотреть на свое отражение не хотелось. А вот в шкафу порыться не мешает. Наверняка какой-нибудь халатик найдется.
Мебели в спальне хватало, можно найти опору и добраться до любой точки, не перескакивая от точки «А» до точки «Б» на одной ноге.
Он глянул на тумбочку возле кровати, где стоял светильник, и увидел оставленные капитаном вещи погибшего жениха. Бумажник, ключи, кожаный портсигар, зажигалка.
Артем взял бумажник и раскрыл его. Билет из Харькова на самолет, двести пятьдесят гривен, три тысячи рублей, сто двадцать долларов, счет из ресторана, конверт с письмом, сложенный вдвое, паспорт, водительское удостоверение и шестизначный телефон, записанный на обратной стороне какой-то квитанции. Вероятнее всего, харьковский.
Сейчас его больше всего интересовал паспорт. Он открыл его и посмотрел на фотографию. Прямо надо сказать, она его расстроила. Настоящий Бородин на него вовсе не похож. Разве что волосы темные и не толстый, а в остальном — небо и земля. Как же его изуродовала авария, если менты ничего не заметили? Ну, фотография в паспорте — проблема решаемая. Умельцев в этой области он знает немало, и новое имя ему не помешает. Права можно вообще выбросить на помойку, их несложно заказать себе на любое имя, и обойдется это дешевле, чем менять снимок под ламинатом. Он проверил портсигар. Придется вновь закурить. Артем покончил с дурной привычкой два года назад, а Бородин был курящим и предпочитал курить «парламент». Слава Богу, что не «приму».