Когда Джерин, Райвин и Силэтр вышли во двор, ожидающие зашевелились и загомонили, но пронзительный голос Фанд с легкостью перекрыл прочие восклицания:
— Что, на этот раз пьянчуга пролил вино и опять испоганил всю магию?
— Вовсе нет, — ответил Джерин, — Мы призвали богов, и подземные твари исчезли.
Общий гвалт резко усилился. Вэн удивленно сказал:
— Но как такое может быть, капитан? Вы ведь только что вошли в эту хибару.
— Что? Ты, часом, не спятил? — возмутился Джерин. — Мы пробыли в хижине по меньшей мере час, а то и два.
Он взглянул на Силэтр и на Райвина в поисках подтверждения. Те кивнули.
He говоря ни слова, Араджис указал на небо. Глаза Джерина вскинулись вслед за движением княжеского перста, устремленного к солнцу. Ему пришлось отвернуться, часто моргая, но то, что он все же успел заметить, заставило его раскрыть рот. Судя по расположению дневного светила, с момента их ухода в хижину прошла от силы какая-то пара минут.
— Не понимаю, сказал он, — но я тоже не лгу. Полагаю, истина состоит в том, что природа богов не совпадает с устройством обычного мира.
Араджис сказал:
— Думаю, тебе лучше поподробнее посвятить меня в эту историю. Предупреждаю, я не удовольствуюсь только тем, что сейчас здесь услышал. Сдастся мне, это просто уловка, чтобы не выполнять свою часть обязательств. Ты говоришь, что чудовища взяли и исчезли? Вот так? — Он щелкнул пальцами.
— Пойдем в главную залу, откроем кувшины с элем, и я расскажу все, что помню, — предложил Джерин.
Тут Райвин ни с того ни с сего взмахнул кувшином вина, которое даровал ему Джерин.
— Нет, давайте разопьем этот нектар, — сказал он. — Поскольку Маврикс — неотъемлемая часть этой истории, пусть его вино поможет нам все прояснить.
Это звучало разумно, но Джерин опять удивился. Для южанина поделиться вином, которое он вполне мог смаковать в одиночку, было сродни изменению самой его сути. Что, впрочем, лишний раз подтверждало, что в хижине действительно произошло нечто невероятное.
Когда содержимое кувшина разделили на всех, не забыв о возлиянии владыке сладкого винограда, каждому досталось совсем немного. Вызывая Маврикса, Джерин залпом выхлебал целую кружку вина, но даже не ощутил его вкуса, а теперь он с большим наслаждением цедил по капельке свою долю. С помощью Силэтр и все еще мокрого Райвина Лис в подробностях рассказал обо всем, что произошло с ними в лачуге.
Когда он закончил, Вэн сказал:
— Я тоже иногда рассказываю дикие истории, но до такого даже мне далеко, капитан.
— Спасибо, я тронут.
Джерин знал, что, несмотря на весь внешний скепсис, чужеземец верит ему. С Араджисом Лучником все обстояло иначе. Лис смотрел на великого князя с некоторым беспокойством, не зная, как тот отреагирует на рассказ.
Араджис работал челюстями, словно пережевывая слова Джерина. Наконец он сказал:
— Вроде бы все гладко, признаю. Но откуда мне знать, правда ли это или просто хитрая уловка, чтобы избавиться от меня?
— Отправьте одну из ваших колесниц в Айкос, — предложила Силэтр. — Если по дороге ей не встретятся чудовища и ваши воины обнаружат, что храм Байтона восстановлен, вы поймете, что мы не солгали. Это не далеко — дня за четыре, максимум за пять ваши люди успеют добраться до храма. Когда они вернутся, вам не придется гадать, вы будете знать все наверняка.
Челюсти Араджиса снова задвигались. Через минуту он склонил голову в сторону Силэтр.
— Леди, это неплохая идея. Мы все равно отсюда не уедем, пока мои люди не вернутся из Айкоса. Я сделаю, как вы сказали, однако пошлю больше чем одну колесницу, на случай если… вы ошибаетесь.
Вежливость не позволяла ему прямо заявить, что леди, по его мнению, может и лгать, но это подразумевалось.
Лучник, принимая решения, уже не тратил времени попусту. В тот же день после полудня четыре колесницы выехали в Айкос. Джерин охотно снабдил их всем необходимым для этого путешествия. Он был уверен в его результатах и, отправляясь спать, думал теперь лишь о том, где именно в северных землях притаились последние упыри, которых не заметил Маврикс, и не те ли это детеныши, которых он пожалел? Решив эту головоломку, можно покрыть себя неувядаемой славой. При нынешнем устройстве мира почестей тебе, разумеется, не воздадут, но, по крайней мере, ты их заслужишь.
Два дня спустя часовой на сторожевой башне протрубил в рог и крикнул:
— Лорд принц, к нам с юго-запада приближаются колесницы.
Джерин нахмурился. Люди Араджиса не могли вернуться так скоро, а юго-запад… Дрогнувшим от волнения голосом караульный добавил:
— Господин, это трокмуа!
Лис сложил ладони ковшиком и крикнул в ответ:
— Сколько там колесниц? На нас нападают?
Это было бы настоящим безумием со стороны Адиатануса, однако само по себе не являлось чем-либо невозможным.
— Никакого нападения, милорд, — ответил часовой к великому облегчению Джерина. — Их совсем немного, и они подняли полосатый щит перемирия.
Обращаясь к привратникам и людям на крепостной стене, Джерин крикнул:
— Мы впустим одну колесницу во внутренний двор, остальные подождут снаружи. Если они попытаются последовать за первой, то живыми уже не уйдут.
Когда солдаты Джерина передали трокмуа эти условия, они приняли их без единого возражения. По кивку Лиса привратники опустили подъемный мост и схватились за мечи и за луки. Единственная колесница с грохотом и дребезжанием въехала в Лисью крепость. Джерин узнал одного из лесных разбойников, стоявших в ней.
— Приветствую тебя, Дивисьякус, сын Дамнорикса, — сказал он.
— И я приветствую тебя, лорд Джерин, хотя с некоторыми из твоих людей я познакомился ближе, чем мне бы хотелось, несколько дней назад, — ответил трокмэ.
Длинный уродливый порез бороздил его левую руку, демонстрируя, что он имеет в виду. Варвар вылез из колесницы и поклонился Джерину.
— Лорд принц, от имени моего вождя Адиатануса я приехал сюда, чтобы выразить тебе почтение. Адиатанус просил меня передать, что он готов быть твоим преданнейшим вассалом столько времени, сколько ты пожелаешь. Мы направим в твой замок телеги с данью, как только твое высочество соблаговолит признать себя сюзереном нашего доблестного вождя.
Джерин уставился на Вэна. Затем оба перевели взгляд на Араджиса. Все трое казались абсолютно сбитыми с толку. Сам Джерин точно ничего в этом роде не ожидал. Он опять повернулся к Дивисьякусу.
— Каковы причины того, что Адиатанус… передумал? — осторожно спросил он. — Всего несколько дней назад, как ты уже сказал, мы все старались друг друга поубивать.
— Пф, так то было тогда, а сейчас — это сейчас, — ответил Дивисьякус.
Судя по голосу, он тоже был сбит с толку, как будто ожидал, что Лис сразу поймет, о чем идет речь. Когда же посол увидел, что его не понимают, он продолжил:
— Мой господин обсуждал положение дел с одним из чудовищ… из тех, что поумнее, конечно… как вдруг — хоп! Ни с того ни с сего тварь превращается в дым прямо у него на глазах и исчезает! Все остальные тоже исчезли, ни одной не осталось, насколько мы знаем. Ты же не станешь утверждать, что не имеешь к этому отношения, принц?
Лис молчал, и тут Араджис поклонился ему, почти так же низко, как до этого Дивисьякус.
— Принц Джерин, мне кажется, ты сумел выполнить условия нашего договора. Я хочу сказать, что теперь чудовища вряд ли угрожают моим владениям.
— Спасибо, великий князь, — рассеянно ответил Джерин.
Он, конечно, знал о том, что совершил Маврикс, но одно дело знать абстрактно, и совсем другое — столкнуться с реальными результатами. Взяв себя в руки, он сказал Дивисьякусу:
— Да, боги сделали это по моему настоянию.
На деле боги совершили это, споря друг с другом, но существуют вещи, о которых трокмуа знать не следует.
— И что же?
— А то, лорд принц, — ответил Дивисьякус, — что Адиатанус был бы безумцем, если бы встал на пути у такого великого чародея. Так он решил. «Дивисьякус, — сказал мне наш вождь, — даже Баламунгу было бы не под силу так расправиться с чудовищами при помощи магии». И я с ним согласен. Еще он сказал, что, раз невозможно встать у тебя на пути, значит, надо встать с тобой рядом.