— Йо.
Раффо, крошивший сухие листья, придвинул образовавшуюся труху к лунке, в какой вертелась палочка. Вэн подул на появившиеся искры. Осторожно, чтобы разжечь их, а не загасить.
— Получилось! — сказал Раффо и подсыпал еще толику крошева, чтобы зародившиеся язычки пламени разгорелись получше.
Когда огонь взялся по-настоящему, он стал подкладывать прутья, сначала мелкие, потом покрупней. Вскоре и дужка, представлявшая собой кривой обрубок ветки, с которого Вэн снял ремешок, полетела в огонь.
— Хотел бы я, чтобы костер всегда так легко разгорался, — заметил силач. — Выпотроши-ка этих птиц, Лис, и ощипай, чтобы мы могли их приготовить и съесть. Они, как-никак, получше той снеди, которую мы прихватили с собой.
— Да, ты прав.
Джерин ощипал кур. Быстро и поэтому далеко не лучшим образом. Но ему было все равно, ибо очень хотелось есть. Он выбрал из потрохов сердце, печень и второй желудок, чтобы зажарить их над костром, а остальную требуху бросил в ямку с кровью.
Затем вместе с Раффо и Вэном они тянули стебли травинок, определяя очередность ночных вахт. Хотя практически никто из бандитов из страха перед привидениями на ночные вылазки не решался, Джерин не любил рисковать понапрасну — опасностей хватало и так. К тому же лесные звери, будучи бездушными, ночных призраков не замечали совсем. Обычно они не нападали на биваки, что устраивали в лесах люди, но кто мог знать это наверняка?
Вэну достался коротенький стебелек — ему предстояло нести вахту первым. Джерин и Раффо стали тянуть жребий повторно. На этот раз победил Раффо: ему досталась последняя вахта, перед рассветом.
— Раз уж сон все равно будет перебит, лучше пока хоть немного поспать, — сказал Джерин и завернулся в одеяло — больше от насекомых, чем от холода, поскольку ночь была довольно теплой.
Вэн растолкал его с веселой беззаботностью человека, уже выполнившего свою часть работы.
— Особенно трудиться не придется, капитан, — сказал он, обращаясь к Джерину, пытавшемуся разогнать туман, окутывавший сознание.
Вэн снял шлем, латы и наголенники, в которых нес вахту, завернулся в одеяло и к тому времени, когда Лис окончательно проснулся, уже храпел.
Теперь Джерин надел шлем и пристегнул к поясу меч, а вот латы решил не трогать. Он принялся расхаживать взад-вперед, боясь присесть, чтобы снова не задремать. Костер потух, остались лишь горящие угли. Он стал набрасывать на них сначала прутики, затем ветки потолще, и вот пламя вновь разгорелось и оживленно затрещало. Огонь отогнал некоторых летавших поблизости призраков и приглушил их бормотание в его голове.
Покончив с этим, Джерин почувствовал, что готов бодрствовать и уже не заснет. Поэтому он отошел на край круга, освещаемого костром, и сел спиной к огню. Способность видеть в темноте, почти исчезнувшая, пока он разжигал пламя, медленно возвращалась.
Луны уже проделали порядочный путь по небу. Нотос приближалась к западной линии горизонта, Мэт тоже довольно уверенно переместилась с юга на запад. Когда ее золотой выпуклый диск скроется за горизонтом, настанет время будить Раффо. Эллеб, похожая на новенькую блестящую бронзовую монетку, двигалась к меридиану.
Вперемешку с ясенями, дубами и елями лес заполняли березы. В свете лун и ночного костра их бледные стволы чуть блестели.
Джерин пожалел о том, что его уши не могут так же хорошо приспосабливаться к пребыванию в темноте, как глаза. Где-то вдалеке ухнула сипуха. Трокмуа верили, что в этих бледных ночных птиц вселяются души погибших воинов. Лис сомневался на этот счет, но ни разу еще не пытался с помощью колдовства выяснить, как же обстоит дело в действительности. Какое-то время он раздумывал, каким образом можно провести подобный эксперимент, потом стал прикидывать, что бы он сделал, если бы оказалось, что трокмуа ошибаются. Сбить с высокомерных лесных разбойников спесь и внести сумятицу в систему их верований — уже одно это стоило бы всех затраченных средств и усилий.
— Знаешь, — тихо обратился он к себе самому, — вообще-то, вахта в середине ночи не так уж и плоха. Тебе ведь редко выпадают минуты полного одиночества, когда никто не донимает тебя пустословием или просьбами сделать то-то и то-то и что-то сию же минуту решить. Нет, одиночество весьма приятно. Как в мелких дозах, так и в больших.
Прошло, наверное, три четверти его четырехчасового караула, когда кашляющее рычание, раздавшееся неподалеку, внезапно вывело, точнее, резко выдернуло его из раздумий. Невозможно не обращать внимания на рык решившего поохотиться длиннозуба, человека он леденил до нутра. Одна из лошадей испуганно фыркнула. Лис обнаружил, что его левая рука уже лежит на рукояти меча. Как она туда попала — загадка. И с какой целью — тоже трудно сказать. Меч вряд ли остановит эту огромную кошку, если ей вздумается напасть.
Однако, к его величайшему облегчению, длиннозуб к лагерю не пошел.
— Так, — пробормотал Лис. — Теперь я уже не засну, это точно. Меня будто окатили ведром холодной воды.
Когда же козодой устремился к костру, чтобы схватить одну из летающих над ним мошек, у него чуть сердце не разорвалось.
Как только зашла Мэт, он разбудил Раффо. Возница посмотрел на запад, убедился, что луна села, и одобрительно кивнул.
— Я всегда говорил, что с вами можно иметь дело, господин, — сказал он, зевая, отчего фраза прозвучала невнятно.
Лис вновь завернулся в одеяло, но продолжал следить за Раффо. Ему хотелось удостовериться, что молодой часовой не заснет. Ведь с ним самим это чуть было не случилось. Однако Раффо сознавал свой долг. Он встал и принялся ходить взад-вперед, как это делал до него Джерин, который теперь боялся, что ему будет сложно заснуть, но, несмотря на ночные тревоги, сон обуял его быстро.
Солнце встало, и Джерин поднялся тоже. Он открыл глаза как раз в тот момент, когда призраки скрылись до новой ночи, и закряхтел, чувствуя себя древним старцем. Вэн все еще храпел. Джерин принялся осторожно его будить. Просыпаясь, чужеземец первым делом хватался за оружие, особенно если его тормошили.
К счастью, на этот раз Вэн, кажется, помнил, где находится, и пришел в себя довольно мирно. Направившись в лес, он сказал:
— Или я облегчусь в кустах, или прямо там, где стою.
— Я уже полил тут траву во время вахты, так что меня это не беспокоит, — сказал Джерин, застегивая правый наголенник. Раффо запряг лошадей.
Куриные кости и требуха уже начинали попахивать. Путешественники отсели от ямки подальше и только тогда принялись глодать черствый хлеб и грызть копченое мясо.
— Все ли взято? — спросил Раффо, оглядывая маленьких лагерь, чтобы удостовериться, что ничего не забыто. Джерин тоже осмотрелся. Если они что-то оставят, он будет винить лишь себя.
Они забрались в колесницу. Раффо взял поводья, Джерин расположился позади него слева, Вэн — справа. Возница стегнул лошадей, те вяло тронулись с места. Подъехав к ручью, возница позволил животным напиться. Джерин тоже зачерпнул в ладонь толику влаги, чтобы смочить ею висевший на поясе мех.
Как только им встретилась дорога, шедшая на запад, Раффо свернул на нее. Неподалеку от перекрестка находилась маленькая деревушка. Появление господина в столь ранний час было для крестьян сродни чуду. Когда же он спросил, не видели ли они Дивисьякуса и еще двух дикарей накануне, один мужчина кивнул.
— Йо, это было незадолго до полудня, — сказал он. Еще несколько человек тоже кивнули.
Лис нахмурился: да, он на верном пути, но ничуть не ближе к трокмуа, чем в начале погони. Если они так спешат, то, возможно, на то есть причины.
— А был ли с ними мальчик? — спросил он и подчеркнул: — Мой сын.
Крепостные переглянулись.
— Мальчика мы не видели, господин, — ответил тот же крестьянин.
Это опять был не тот ответ, который он хотел слышать. Неужели трокмуа перерезали Дарену горло, принеся его кровь в жертву ночным призракам, а затем бросили тело где-нибудь у дороги? Его охватил жуткий страх. Сначала отец и брат, а теперь сын? Если это окажется правдой, он не успокоится, пока каждый рыжеусый разбойник к югу от Ниффет не будет убит или изгнан обратно в северные леса. Но, даже говоря себе это, Лис знал, что обет его невыполним. Но он все равно мысленно повторил свою клятву: по крайней мере, она привнесет смысл в его жизнь.