Принц де Линь виконту де Варжемону, б. г. [1814][159]
Вы были правы вчера, любезный виконт, и кажется, для Вас это не внове. Я хотел Вам ответить, когда какой-то болтун завладел беседой, и, как теперь случается все чаще, дабы его не перекрикивать, я Вам пишу на другой день. Мы говорили об изданиях писем. — Почему их напечатали? Не ведаю. Что до меня, то я рву почти все, что получаю: если они скучные, беречь их незачем, если пикантные, опасно; но когда случайно находят письмо какой-нибудь покойной знаменитости, никого не компрометирующее, это делает честь его памяти и радует его знакомых.
Малую толику моих писем, преданных тиснению, скопировали добрые люди, в присутствии которых я писал, ибо я никогда в жизни не делал ни черновиков, ни копий. После меня будь что будет; я не виноват, если не соизволили порвать безделки, кои я мало кому писал; ибо я почти никогда не пишу за пределами города[160]; предпочитаю, чтобы мне писали: «Вы мне никогда не отвечаете» и кроме тех случаев, как сегодня, когда я беседую из моей комнаты с Вашей, я пишу лишь: «Увижу ли я Вас за обедом?» или «Поужинаем вместе?»[161].
Если бы лукавые женщины напечатали все мои «Я Вас обожаю» или, реже, «Я тебя люблю», то читатели, издатель и я, мы бы все попали впросак[162]; они не ценят меня настолько, чтобы отослать мне письма, дав мне отставку; и если не знать их скрытые достоинства, подумаешь: «Какого черта писать женщинам, которые и половины не понимают?» Подлинные письма господ влюбленных скучны, а подложные всегда легко распознать, даже по притворному отпечатку правдоподобия. Все эти преувеличения… всякий старательный беспорядок или рассуждения, якобы призванные положить конец докучливой страсти, выдают автора.
Им нужен опиум[163], дуэль, самоубийство или савояры, изображающие в опере чудовищ.
Я люблю писать в духе подлинных писем: «Были ли Вы столь же счастливы, как я, вчера вечером? В который час сегодня вновь?»
Мне нравятся только письма-сплетни, письма-портреты знакомых, и досадно обходиться без них. Когда нас не станет, любезный виконт, хочется, чтобы наследники нашли наши и развлекли живых за счет мертвых. Я только что обнаружил два письма от Вас: живые картины, похожие донельзя, без всякой злобности. Да, после нас пусть пользуется кто сможет.
Отчего Вам не быть увлекательным? Вы добры, любезны, спокойны и деликатны, Вы знаете свет, обычаи, можете сравнивать. Это позволяет судить хладнокровно, бесстрастно и весело, без избытка или недостатка лукавства.
Будь Вы дожем или князем, Вы были бы светлейшим, ибо ничего не омрачает спокойствие Вашего чела и Вашей души, на нем отражающейся.
Мне нравятся исторические письма, где видишь характер правителя, генерала, министра: скромную гордость Катины[164], ум и ученость Люксембурга[165], взлеты и падения, гений Великого Конде[166], осмотрительность господина де Тюрена[167]; хотя и говорят Цезарь и Расин, я непременно именую его господином, так же как господина де Вольтера.
Я сам получил слишком много исторических писем, кажущихся слишком современными, ибо объясняют немало событий. Что до дамских писем, то я сохранил лишь от ученого философа и при этом страстной женщины; она задрожит, если это прочтет; в них моральные наставления, история ее страны и ее сердца 12 лет назад, и при этом она не француженка[168]. Вот уже 20 лет как все женщины Парижа, Вены, Петербурга и Варшавы изъясняются отменно, а до того даже правописания не знали, и ваши герцогини писали, как горничные.
Супруга маршала Люксембургского, которой господин де Вольтер послал рукопись своей трагедии, написала ему: «Посылаю Вам обратно Хореста с моими замечаниями», а он ответил: «Я прочту их, госпожа маршальша, но вынужден заметить, что у моего Ореста нету Х»[169].
Госпожа д’Эгмон[170] выделялась среди женщин, как ее отец Ришелье — среди мужчин, но писала скучно или вульгарно, или невнятно.
Генриетта Орлеанская, герцогиня и принцесса де Монпансье[171], верно, писали изрядно; после тонкого и точного стиля Вуатюра, Бальзака и герцогини дю Мен[172] заметны лишь госпожи де Ментенон и де Севинье[173]. Генрих IV писал сердцем и шпагой; спорю, что таковы были и письма Крийона[174].
159
Nouveau recueil 1812. P. 108–113. Письмо написано для публикации; принц использует формулы из подлинных писем и своего эпистолярного романа.
160
Ср.: «ради Вас <…> я нарушил свой обычай никогда не писать, находясь за пределами города, в котором живу» (Принц де Линь графу Роже де Дамасу [Вена, начало 1804 г.]).
Принц повторяет фразу «я никогда не пишу за пределами города» в эпистолярном романе «Письма Федора к Альфонсине», написанном в 1814 г. (действие происходит в Вене в 1790 г.) и опубликованном впервые в 1921 г.:
161
«Занимаю себя чтением до трех часов ночи записки к одной баронессе, составленной из сих оборотов, в коих блещет острый ум и дышит любовь. „В котором же часу узрю мою красу?“» (Принц де Линь княгине Долгорукой, Вена, 20 апреля [1806]).
162
«Мне приятно, что вчера Вы спросили, опубликую ли я мои письма к Вам. Или Вы думаете, что у писем, продиктованных сердцем, бывают черновики? Если бы эти письма были плодом ума или я писал их для публики, то бумага пылала бы, я бы сочинял красивые фразы, избитые или столь закрученные от избытка чувств, о
163
«…я хотел бы заставить Вас пить до положения риз. Как же великий визирь не испробовал сие средство? Ему не хватило утонченности. Но о нем с приятностью читается в „Туберозе“. Ежели он не мог сравниться с ним в любезности, то отчего он не попробовал китайский опиум?» (Принц де Линь княгине Долгорукой [осень 1805?]).
165
Полководец, маршал Франсуа Анри де Монморанси-Бутвиль, герцог Люксембургский (1628–1695).
169
Трагедия была впервые сыграна 12 января 1750 г. Мадлен-Анжелика де Невиль-Вильруа, овдовев, сочеталась вторым браком с маршалом Шарлем Франсуа Фредериком герцогом Люксембургским; покровительница Ж.-Ж. Руссо, приятельница принца де Линя. Известно только письмо к ней Вольтера от 9 января 1765 г. (D12300), где о трагедии речь не идет.
170
Графиня Софи-Жанна Септимани д’Эгмон (1740–1773), супруга генерала Казимира Пиньятелли графа д’Эгмона, хозяйка салона, принимала у себя Вольтера и Руссо, переписывалась с королем Швеции Густавом IІІ. Дочь маршала Луи-Франсуа-Армана де Виньро дю Плесси герцога Ришелье (1696–1788), знаменитого любовными и военными победами, дуэлянта, ловкого царедворца, члена Французской академии, друга Вольтера.
171
Генриетта Английская (1644–1670) в 1661 г. вышла замуж за своего кузена, герцога Филиппа Орлеанского, брата Людовика XIV; Мария де Бурбон герцогиня де Монпансье (1605–1627); Анна-Мария-Луиза Орлеанская де Монпансье (1627–1693), героиня Фронды.
172
Писатели Венсан Вуатюр (1597–1648) и Жан-Луи Гез де Бальзак (1597–1654); Анна-Бенедикта Луиза де Бурбон-Конде герцогиня дю Мен (1676–1753), основательница шутливого литературного Ордена пчелы, покровительствовала молодому Вольтеру, стремилась играть политическую роль.
173
Франсуаза д’Обинье маркиза де Ментенон (1635–1719), внучка писателя Агриппы д’Обинье, вдова писателя Поля Скаррона, воспитательница побочных детей Людовика XIV, затем его морганатическая жена, основательница пансиона для благородных девиц в Сен-Сире; Мария де Рабютен-Шанталь маркиза де Севинье (1626–1696) прославилась своими письмами.