Глория рассмеялась. Наши соседи покосились на нее. Вот делать нечего, внимание только привлекла, борзая.
Тем временем Маша на сцене начала размахивать палкой, выкрикивая боевой клич. Вышло забавно: голая девушка с накаченными ляжками показывает гладиаторские приемы, при резких атаках и молниеносных разворотах трясутся сиськи и жопа.
– Эта рабыня послужит вам хорошей телохранительницей, а для особых гурманов сможет осуществить самые сокровенные фантазии! – пропел аукционист. – Первоначальная цена один золотой рин! Кто даст один золотой?!
– Даже я ушла с молотка за три серебряника! – выкрикнула Глория. – Я! Истинная вальки. А это что за шут?!
– Я позову стражу, госпожа, не нарушайте порядок, – рыкнул со сцены ведущий. Я тыкнул Глорию в бок. И вдруг до меня дошло, эта сучка пьяна.
– Один золотой!
– Один золотой и серебряник!
– Два!
– Два!! – подхватил аукционист. – Кто даст больше?
– Два золотых и пять серебряников! – удрученно заявил кто–то из толпы. Будто уже купил, а с деньгами расставаться жаль.
– Два золотых и пять серебряников раз! – гаркнул аукционист.
– Пять! – выкрикнула Глория. Для меня это стало полной неожиданностью.
– Какого хрена Глория, – вырвалось из меня.
– Ваше величество, – покосилась на меня та с удивленной мордахой. – Я ваша рабыня?!
– Глория, ты нарываешься, – рычу я. – Куда нам девать эту гладиаторшу?!
– У Бруно оставим...
– Продано госпоже в туфлях рядом с одноглазым господином за три золотых рина! – ворвался злорадный крик ведущего. Глория скривилась. Меня вроде как оскорбили. Но не успела она опомниться, как девушку с помоста сразу подвели к нам два стражника. Подскочил ушлый на вид парнишка, сверкнул какой–то грамотой, мол он помощник купца и готов принять плату.
– Желаете провести первичный осмотр товара? – пискнул тот. Глория поморщилась, достала кошель и ссыпала ему три золотых монетки.
Рабыня опустилась на колени, принимая позу покорности.
– В подарок к товару почтенный Богрус вручает вам тунику под ее размер и ошейник без гравировки. Как видите, рабыня уже заклеймена обычным рабским клеймом. У нас есть самонаборные клейма, если желаете заклеймить еще, это обойдется...
– Достал уже, – гаркнула Глория. – Пшли отсюда...
Я посмотрел на Машу, видно, что рада хозяйке–женщине. Посматривает на Глорию карими глазками полными надежд. Я отмахнулся, пусть делает, что хочет. На корабле ноги этой Маши не будет.
– Может заскочим на мужской рынок? Купишь себе парочку Гариков? – с сарказмом произнес я.
– Одного достаточно, – прыснула Глория.
– Чего?!
– Бруно подарил мне Гарика и тех двух сучек. Они тоже теперь мои.
– Это за какие такие заслуги?!
– Ну, ваше величество, я позволила этому хмырю ночью посетить мои покои... Ревнуете?
– Еще чего, – буркнул я. А ревность–то кольнула. Ну вальки...
В это время на помосте показывает гибкость очередной «лот». Да не просто показывает, а вытворяет такое... шпагат, ноги себе на плечи, прогибы всякие. Девочка не щадя себя, демонстрирует свои возможности.
– Дочь бродячих артистов! – продолжает расхваливать ведущий. – Отец продал ее за долги! Посмотрите на эти позы, что она вытворяет!
Девочке лет восемнадцать, мелкая, груди практически нет. Все ее достоинства демонстрируются в гибкости. Вообще, тут каждая рабыня рекламирует себя, как может. Логика проста. Если тебя купят за высокую цену, то и относится будут, как к дорогой игрушке. У рабынь между собой это распространенная тема для бахвальства, объективная оценка, шкала. На Билазре это норма и естественность – понравиться и продаться подороже, угождать и лучиться счастьем. Но я не понимаю почему та рыженькая девочка продолжает хныкать. Некоторые девушки смотрят на нее с брезгливостью, есть те, кто поглядывают с сочувствием.
Гимнастка ушла за золотой рин. Глория посмотрела на свою рабыню, стоящую рядом на коленях. Маша явно довольна, что ее рекорд в пять золотых не побит.
Дальше пошли попастые танцовщицы. Их раскупали пачками.
Выпустили очередную рабыню, эта темненькая. Казалось бы, сейчас выпятит грудь или выпучит задницу, запоет, сальто там замутит. А та просто нахмурилась и показала всем язык. Толпа ахнула от такой дерзости. Купец Богрус подскочил с длинной увесистой плетью и начал хлестать ее. Та упала, стала извиваться и визжать. И тут всем стало ясно, что в ней особенного. Этот визг стал заводить толпу. Но с такой напускной непокорностью долго не протянешь.