— Принц Ялан!
Амераль Контаф приветствовал меня с раздражающей фамильярностью, разряженный во что-то смехотворно пышное, несомненно купленное специально для этого случая. Премьеру явно никто не хотел смотреть, если уж сюда пригласили субъектов столь низкого пошиба.
— Принц Ялан!
Движение толпы несколько отдалило нас друг от друга, и я притворился, что не заметил его. Этот тип, видимо, преследовал меня из-за мнимых документов, касающихся Снорри. Хуже того, он уже вполне мог быть в курсе, что норсиец носится как безумный по улицам Вермильона. Или же он соскреб позолоту с моего подарка. В любом случае, какова бы ни была причина, по которой он хотел говорить со мной, мне как-то не хотелось с ним иметь дело. Я резко повернулся и оказался лицом к лицу с Аленом де Виром, щеголяющим какой-то неуместной повязкой на голове, сопровождаемым двумя уродливыми молодчиками, на коих криво сидели оперные накидки.
— Ялан!
Ален потянулся ко мне, но смог ухватиться лишь за мой изысканно расшитый плащ. Я сбросил его, а сам помчался к лестнице, прокладывая себе опасную тропу среди вдов с бриллиантами в волосах и сердитых старых лордов, глушивших вино с мрачной решимостью людей, желающих притупить чувства.
Я бегаю весьма неплохо, но, возможно, именно полное пренебрежение чужой безопасностью позволило мне так быстро обрести стратегическое преимущество.
В оперном театре есть общественная уборная для мужчин — дюжина открытых сидений над проточной водой, уходящей в переулок. Вода течет из большого резервуара на крыше. Стайка мальчишек весь день наполняет его ведрами — я имел случай обнаружить это, когда в прошлом сезоне воспользовался одной из костюмерных для свидания с герцогиней Сансера. Я усердно трудился над ней, как и следует молодому парню, имеющему дело с женщиной, явно стареющей, но столь же стремительно богатеющей, когда тот надеется уговорить ее одолжить ему немного, но едва мне удавалось хоть чего-то добиться, мимо двери несся мальчишка, расплескивая воду из тяжелых ведер. Это, надо сказать, здорово отвлекало. И старая корова не одолжила мне ни монетки.
Однако тот вечер с герцогиней Одолжи-Ведро не прошел совсем уж зря. Дав ей выпроводить меня влажным поцелуем, с мурашками на заднице, я разогнал эту малышню и кому-то даже дал пинка. Верно, противник превосходил меня числом, но я — герой перевала Арал, и порой, когда в принце Ялане Кендете пробуждается гнев, лучше убраться с дороги. Если ты восьмилетка.
Я обнаружил троих маленьких паршивцев в крошечном чулане, где хранятся ведра и всевозможные швабры и тряпки. Тоже неплохо — в моем списке появилось еще одно место, где можно спрятаться.
Теперь я бежал по тому же коридору, преследуемый Аленом и компанией, отставшими на пару поворотов, и вот остановился как вкопанный, распахнул дверь чулана и нырнул внутрь. Если приходится захлопывать дверь за собой, важно сделать это быстро, но тихо. А это не так-то просто, когда путаешься в черенках метел в темноте, а на тебя сыплются целые башни из ведер. Считаные секунды спустя, когда Ален со своими мордоворотами протопал по коридору, герой перевала Арал сидел на корточках среди швабр, зажимая рот, чтобы не чихнуть.
Мне удалось достаточно долго сдерживать чих, но никто не в силах полностью контролировать свое тело — так я сказал герцогине Сансера, когда она выразила свое разочарование.
— Апчхи!
Шаги, затихающие где-то вдали, остановились.
— Что это было? — раздался голос Алена, далекий, но отчетливо слышный.
Трусы делятся на две большие группы — тех, кого страх парализует, и тех, кого он электризует. К счастью, я принадлежу к последним, так что вылетел из чулана, как… ну, как развратный принц, надеющийся избежать трепки.
Я всегда обращаю внимание на окна, а в оперном театре легче всего добраться до них в вышеупомянутой общественной уборной — они там нужны для вполне определенных целей. Я промчался по коридору, развернулся и влетел в вонючий полумрак мужского туалета. Там восседал какой-то пожилой джентльмен с флягой вина, явно считая, что вдыхать канализационную вонь предпочтительнее, чем сидеть перед сценой. Я проскочил мимо, взобрался на самый дальний стульчак и попробовал всунуть голову между ставень. Обычно они были распахнуты, дабы обеспечить надлежащую вентиляцию и не дать этому месту взорваться, если какой-то обожравшийся дворянчик испустит ветры. Сегодня, как и все с того момента, как я проснулся, они словно обратились против меня и были крепко закрыты. Я тряхнул их как следует. Они не были заперты и не поддавались по какой-то абсолютно загадочной причине. Страх прибавил силы моим рукам, и, когда треклятая штуковина так и не открылась, я просто сорвал ее и высунулся наружу.