Кому распоряжения, какие распоряжения — Герда так и не поняла, но уяснила одно: без разрешения старика в арсенал входить нельзя. Он взял с нее это обещание, и Герда не собиралась его нарушать. Хотя чего греха таить — ей ужасно хотелось посмотреть на то, чт находится за закрытой дверью.
Через полчаса на кровати перед Гердой лежал костюм, который старик назвал «боевым». Он очень походил на тот холщовый, некрашеный, в котором она тренировалась дважды в день, только был темно серым, с черными разводьями по всему полотну. Кроме того, имелся широкий капюшон с завязками, затягивающимися на подбородке. Мягкие кожаные сапожки подошли точно по ноге — будто были сшиты именно на Герду, она даже удивилась. Неужели старик их заранее заказал именно для нее?
Ну и собственно арсенал: два ножа, ножны которых пристегивались на предплечьях, нож для пояса, ножи на голени, нож на спине, метательные ножи на перевязи, короткий меч на бедре, два кастета как раз под ее руки, и несколько баночек с неизвестными снадобьями — пока не известными. Старик рассказал, для чего они предназначены. Одно снадобье на два часа ускоряет реакцию, другое позволяет не чувствовать боль, третье увеличивает силу, четвертое — дает возможность видеть в темноте, как кошка. Ну и несколько, как назвал старик — «лечилок». Ранили тебя — выпил, остановилось кровотечение, закрылась рана. Дожил до настоящего лекаря. Главное — не перепутать, и не выпить вместо лечилки увеличитель силы. Помрешь сильным, с дырой в животе.
Оделись, попрыгали на месте — как Учитель потребовал. Чтобы ничего не гремело, ничего не звякало. Потом размялись, изображая бой, и когда на небо вышла красная луна, вышли из ворот поместья.
Шли небыстро, прячась в тенях, чему очень помогала специальная одежда, похоже что для таких вот походов и придуманная. Снадобье, которое помогало видеть в темноте, выпили при выходе, и теперь Герда видела все, как днем. Только цвета блеклые, посеревшие. Дошли за час, Герда и запыхаться не успела. По дороге встретились две группы молодых парней, явно грабителей, или охотников за рабами. Но они парочку даже не заметили. У Герды очень даже чесались руки положить их на месте — что такое для нее пятеро каких-то уличных увальней? Но Учитель взял ее за руку и так сдавил, что вероятно после этого останутся синяки. Он даже не сказал ничего, но Герда все прекрасно поняла.
К нужному дому вышли как раз к восходу второй луны, и сразу же находиться на улице стало не очень приятно — облаков нет, видно почти как днем. Собак во дворе дома не имелось, и это очень хорошо. Собак не обманешь ни амулетами невидимости, которые Учитель почему-то запретил включать, ни ночными одеждами. Поднимут брех — и можно забыть о внезапности. А так — перемахнули через забор в рост человека, и вот уже стоят у задних дверей, которые запираются на ключ. Но если бы и не на ключ — все равно бы открыли. Учитель сказал, что у него есть специальное средство, для которого двери будто бумажные. Оно просто осыпаются, если намазать этой дрянью дверное дерево. Эту мазь можно держать только в керамической посуде, и мазать исключительно палочкой, либо ножом, после чего нож нужно тщательно оттереть. И боже упаси — мазать пальцами. Точно без них останешься.
Герда не знала, как Учитель нашел нужную комнату, но только шел он уверенно, будто по путеводной нити, и через несколько минут уже толкал тяжелую деревянную дверь, заранее смазав ее петли, чтобы не скрипели.
Мужчина на кровати спал, но не один. Рядом лежала обнаженная молодая женщина, у которой имелся кожаный ошейник с именем хозяина. Учитель достал из складок одежды пузырек, достал из него пробку, на конце которой имелась небольшая игла, и аккуратно, точно ткнул иглой в сонную артерию рабыни. Она даже не проснулась — вздрогнула, и замерла. У Герды даже слегка заныло сердце — убивать мужчин, это правильно. Они столько зла ей причинили! А вот женщин, да еще несчастных рабынь… Впрочем — девушка знала, что это всего лишь парализующее снадобье. Учитель ей об этом сказал заранее. Если только не соврал…
Учитель достал другой пузырек, откупорил, ткнул в шею мужчины на постели. Тот вздрогнул, открыл глаза, и…замер так, не в силах что-то сказать или двинуть конечностью. И при этом он явно оставался в сознании — двигались глаза.