Три хранительницы нашлось, как ни странно. Одна, само собой — бабулька моя, вернее келлановская, и две другие — совсем древняя бабка (вот это правда бабка, а не моя «якобы»), и совсем молоденькая (на вид чуть постарше меня и Леры).
И опять — хороводы, опять песнопения, и опять — бумага, но теперь уже составленная на языке ворков. Древнем языке, что-то вроде нашего древнеславянского («Не лепо ли ны бяшете братие…»). Нас чем-то мазали, потом дали выпить какой-то дряни, вроде как вина, разведенного с чем-то непонятным, от чего даже у меня кровь бросилась в лицо, а Лерка — та совсем раскраснелась, и по-моему у нее начал заплетаться язык.
Но самое дурное случилось потом. Чего я вообще-то совершенно не ожидал. Моя бабуля объявила, что без настоящего завершения обряда — брак недействителен. Ибо это не простой брак, а королевских кровей, и вот эти самые крови должны быть продемонстрированы всему честному народу.
Сказать, что я охренел — ничего не сказать. Во-первых, откуда к чертовой матери у Лерки возьмутся крови, ежели через нее прошли несколько десятков мерзких ублюдков, да не по одному разу, да не один день! Вы шутите, что ли?!
Во-вторых, оказывается, за процессом должны были следить эти самые Хранительницы! То есть — три бабы стоят рядом с нашим так сказать супружеским ложем, и активно участвуют в процессе — советами, и всевозможной практической помощью. А потом выдергивают простыню из-под разгоряченных тел, и как командир Щорс идут под этим знаменем к народу, рассевшемуся возле столов с угощением и ожидающих, когда же им дадут отмашку пятнистой простыней. Это же…безобразие какое-то! — как сказал один персонаж.
Я сразу взбрыкнул — пошли они к черту с их обрядами, с их планами и всякой такой мутатой. Я им не какой-то там извращенец, чтобы делать ЭТО под чутким руководством партии и правительства. И что они могут засунуть этот трон себе туда, куда…куда хотят. Куда полезет. Я сделал все, что должен был сделать, а на сексуальные игрища при стечении народа не подписывался.
Сломали меня быстро, популярно рассказав, что пока я тут кобенюсь — гибнут люди с обеих сторон. И что если я ЭТО не сделаю — все мои страдания насмарку. Карфаген должен быть разрушен! И все тут!
Некстати я вспомнил о том, что мне надлежит еще и пошпионить в лагере ворков, у меня на то строгое распоряжение начальства, манипулирующего отобранной у меня пробой крови. Через которую, как оказалось, они еще и порчу на меня могут навести (Я был последним болваном, когда дал свою кровь — как понял из рассказов моей бабули).
Ну что сказать…это было ужасно. Я как-то видел фильм, в котором ЭТО делали целой толпой — невеста лежала, а жених, он же то ли герцог, то ли король (какой-то английский фильм) покоился в руках свиты. У него ноги были сломаны, а нужно срочно произвести этот самый…хмм…обряд, иначе брак не будет признан действительным. Да, у меня ощущение, что Земля и этот мир были когда-то единым целым, и только не так давно разъединились. Обряды похожи. Ну, так вот: этого самого короля поднимают горизонтально, заправляют невесте «аппарат», потом все так…оп! И опустили! Готово! Невеста ойкнула — свершилось! Уря!
До такого маразма у нас конечно же не дошло, но… Лерка была в длинной рубахе, под которой ничего из белья не было. Я тоже в рубахе — почти такой же, только вышивка другая. Мы залезли на кровать, и попытались накрыться одеялом с головой — мол, мы совершим таинство так, укрывшись, а вы постойте рядом! Не тут-то было. Одеяло с нас стащили, и вот тогда я оценил преимущество ночной рубашки. Можно задрать подол, а задница будет прикрыта.
И я быстро понял — что за дрянь мы пили. Что-то вроде возбудителя. Стоило мне лечь на Леру, почувствовать тепло ее тела, ощутить упругость груди, бедер, и…мне уже пофиг, что рядом стоят три бабы с торжественно-похоронными лицами, и заглядывают туда, куда им по моему мнению глядеть совершенно не следует.
И еще — тут же врубился на тему: «Почему хранительницы ничуть не беспокоятся за то, что невеста может оказаться совсем даже не девственницей». Кровищи было…не меньше, чем тогда, когда осколок меча воткнулся Соньке в шею. И мне стоило большого труда пробиться через преграду — бабуля постаралась, точно! У нас это называется гименопластикой. Вот так женишься на девушке, порадуешься, что досталась девственница, а потом оказывается, что у нее когда-то было сто двадцать три любовника (не считая «не серьезных отношений»), а еще — две штуки баксов, которые она отдала в клинику хирургии. И вот — «Не бита, не крашена, один хозяин!» — любимый слоган перекупов, продающих на авторынке всякую битую-перебитую рухлядь.