— Сочувствую. — А, полтинника жалко?!
— Нет.
— Так почему же?
— Не хочу».
Примерно такой разговор состоялся у меня с новообретенной сестрицей. Мне популярно, почти с заламыванием рук и закатыванием глаз доказывали, что моя вящая обязанность взять под свою руку народ Настоящих Людей (да, именно так — с заглавной буквы, не меньше, и не больше), что от моего решения зависит судьба народа, который погибает в бесконечной войне с захватчиками, что я должен иметь совесть, и все такое.
Я им популярно разъяснил, что совесть уже поимел, и ей понравилось. Что народ ворков, который почему-то называет себя Настоящими людьми мне так же неприятен, как и народ Империи — если занимается зверствами и убийством мирных жителей. Что я вообще в гробу видал все мои обязательства перед народом, страной, и всеми странами вместе взятыми. Что я хочу просто жить!
Ну почему никто не понимает, что мне просто хочется пожить в свое удовольствие?! Играть на лютне, вкусно кушать, любить женщин, дружить с хорошими людьми и бить морду плохим. Жить, и не более того! Зачем, зачем совать меня в заведомо бессмысленное, безнадежное предприятие ради чужих людей?! Людей, которых я и не видел-то никогда, людей, которые и меня возможно не видели! А если и увидят — радости этим я у них не вызову никакой. Если народ ворков не может прекратить эту глупую войну, договорившись с имперцами — да цена тогда этому народу медяк в базарный день! Значит, это глупый народ. Он не может выбрать правильного короля, который прекратит эту всю мерзость. Даже то, что ворки себя называют «Настоящими людьми», а имперцев — грязью, полуживотными, сразу же отвращает меня от «своего» народа. Между прочим, имперцы, какие бы они ни были, официально никак не преследуют ворков, которые живут и работают в их стране. Мало того — указом император запрещено преследовать людей Империи за цвет их кожи и убеждения! Главное, чтобы они были лояльны императору, империи — и делай что хочешь. Работай, живи, люби! Соблюдай законы, и с тобой все будет хорошо!
После моего такого длинного монолога все замолчали, и в кухне лекарки долго царила тишина, прерываемая лишь звяканьем ложек в кружках с чаем, бульканьем кипятка, наливаемого в кружки, ну и дыханием дам, которые сидели передо мной.
Справедливости ради надо сказать, что охмуряла меня только сестрица. Лекарка сидела со спокойным, отрешенным лицом и смотрела куда-то в пространство над моей головой. Ну а сестрица старалась вовсю, временами напоминая Ленина с Троцким на броневиках. Нет — Ленина на броневике, Троцкого на бронепоезде.
Свое слово лекарка сказала только после длительной паузы, когда я уже истосковался в этой бесперспективной беседе и собрался уходить. И то, что она сказала, честно сказать, поколебало мою позицию. Нет, не разрушило, не перемешало с землей, как снаряд главного калибра линкора, но…трещины пошли по всей стене.
— Келлан… — начала она, и по взгляду женщины я понял, что так она назвала меня неспроста. Напоминает — кому принадлежало это тело. Само собой, Эллере мы правду не открыли.
— Келлан… — повторила она, снова глядя в пространство над моей головой — Послушай, что скажет тебе старуха, умудренная опытом десятков лет. Сколько бы ты не стоял в стороне от политики, от интриг, сколько бы ты не лелеял свой эгоизм, но в конце концов наступает момент, когда ты должен выбрать сторону. Некоторые люди болеют странной болезнью, развивающейся у особо хитрых особей. Называется она «Двужопие». А развивается эта болезнь после длительных попыток усидеть сразу на двух стульях. Задница раздваивается, и человек становится инвалидом. Моральным инвалидом. Сдается мне, что такой момент настал. Ты или с ворками, или с имперцами. Если ты с ворками, значит, ты делаешь все, что выгодно для них. Если с имперцами — то ворки тебе чужие, и ты делаешь все, что нужно империи. Ну это я так…для совсем уж умственно отсталых. Ты-то меня прекрасно понял.
Она помолчала, и никто — ни я, ни сестрица, не решились прервать ее молчание. Впрочем — оно длилось секунд десять, не больше.
— Сдается мне, что в нашем народе на самом деле наступил кризис, да такой, какого мы еще не видели. И этот кризис — развилка. Если найдется дельный, умный человек, возьмет власть в свои руки, сумеет повернуть историю в нужном направлении — спасутся тысячи и тысячи людей. Смешно, но в этом случае выиграют все — и ворки, и имперцы. Ворки будут жить, их род не прервется. Они сохранят культуру, свой уклад жизни. Здешние ворки уже совсем не лесной народ. Они приняли новую религию, они приняли жизнь Империи и растворились в ней. Имперцы тоже выиграют. Их поселения не будут подвергаться набегам, их детей, жен, стариков не будут убивать. Империя давно готова пойти на уступки — ей не хватает земли, и она должна расширяться. Это закон природы — если империя не расширяется, она гибнет. А те народы, что находятся рядом с ней — или входят, ассимилируются в империи, или их уничтожают. И ничего с этим не поделать. И вот теперь ты, Келлан, последний наследник Лесного Королевства — живи с этим, и думай о том, сколько ворков и имперцев погибли в то время, пока мы тут распиваем чаи.