Аллен поет мои песни, которые разошлись по всему городу. Хорошо поет, играет на хорошей лютне. Купил на доходы. Почти не пьет, и дерется теперь редко. Даже ногти стал стричь! А то вечно ходил с черной каймой на пальцах. Теперь — настоящий музыкант с хорошим достатком. Говорят, что копит на дом. Как накопит — пригласит ворку замуж.
Все в трактире ждут меня, скучают. Говорят, что лучшего музыканта они еще нигде не видели. И что другие музыканты Сину и в подметки не годятся — даже Аллен. Поговаривали, что надо собрать денег, и пригласить Сина попеть им хотя бы часок. Может что-то новое споет, да и старое услышать было бы неплохо.
Посетителей стало больше после того, как прослышали о том, что здесь иногда поет сам принц ворков. Хозяин нарочно распускает слухи о том, что Син тут бывает постоянно, так что люди летят, как мухи на мед. Ну а тут уже им все услуги — в том числе и музыканты. Пусть не Син, но вполне неплохие. Хозяин собирается делать пристройку к трактиру — народа много стало, не умещаются, особенно вечером. Даже днем — вон сколько народа.
Двух подавальщиц новеньких приняли — симпатичные девочки, только «наверху» работать не хотят. Но это их дело. Две сестрички, похожие друг на друга как две капли воды. Их даже путают постоянно. Но посетителям нравятся, даже устраивают споры на то, что не отличат одну от другой. В общем — жизнь идет!
Я ел, пил, кивал, хмыкал — словоохотливая подавальщица и не замечала, что говорит только она. Да ей и не нужно было, чтобы я говорил — интереснее самой поделиться новостями. Мои новости по большому счету ей ни к чему. Оно и понятно — Академия, аристократия, интриги и власть так же далеки от нее, как небесные светила. Вот больная шлюха — это да. А какие-то там интриги кланов — зачем они ей?
Кстати, девчонок я заметил. Точно, очень даже миленькие и свежие. Видно, что не потасканные. Не очень высокие, стройные, в чистых сарафанах, облегающих высокую грудь. Вначале даже не поверил глазам — раздвоилась девица, что ли? Хотел спросить, но подавальщица опередила.
Поев, попросил:
— Слушай…у вас тут есть свободная комната?
— Хочешь меня? — довольно улыбнулась подавальщица — Я тебе даром дам! Истаскаю — вспоминать будешь! Лучше твоих девок из благородных! У меня опыт ого-го какой! Знаю, что мужику надо! Даже принцу!
Я не сомневался в ее опыте, который «ого-го», но комната мне нужна была совсем для другого, о чем я и сообщил любвеобильной девице. Она слегка расстроилась, но услышав — зачем мне нужна комната, радостно закивала, и через пять минут я уже сидел на кровати, застеленной тонким матрасом и застиранной простыней. Комната использовалась для доения мужчин, лишавшихся в ней застарелого спермотоксикоза и содержимого кошелька, так что кроме кровати и небольшого столика больше в ней ничего не требовалось.
Кейра была закутана в платок по самые глаза, даже рукава спускались до кончиков пальцев. А когда я потребовал, чтобы она разделась догола, через пару минут увидел картину, которая некогда наблюдалась у Аны — только в гораздо большей степени. Если у Аны часть лица была покрыта красным наростом, здесь — практически все лицо и все тело, за исключением пяток, ладоней, и…интимных частей.
Да, проклятье сидело в девушке, как у в теле Аны. Только более крупное, можно сказать жирное проклятье, со щупальцами, протягивающимися в мозг. Девушка что-то лепетала о том, что она отдаст все, что у нее есть, станет моей рабыней, что она вечно будет…бла-бла-бла… Я ее не слушал — погрузил в сон, и…понеслось.
Борьба с опухолью заняла у меня целый час времени. И это притом, что я с некоторых пор стал гораздо сильнее, чем был тогда, когда работал над Аной. Опухоль ускользала, пряталась, оставляла в теле что-то вроде зародышей, из которых сможет потом развиться заново, и как и в прошлый раз мне показалось, что она была разумной. Опухоль боролась за жизнь неистово, хитро, вцепляясь в свою жертву мертвой хваткой.
Ну а когда я закончил, утирая пот со лба, передо мной лежала обычная девушка — довольно-таки хорошо сложенная, хотя и не дотягивающая по красоте до произведений незабвенного мага Велура. Она похудела, но по-моему ей это даже на пользу. Или это я больше люблю худеньких, стройных, предпочитая их полным валькириям.