Глава одиннадцатая
— Приветствую принца снов, — с достоинством произнес Льюка и неторопливо поднялся.
Его глаза казались особенно пронзительными и зоркими на обветренном, иссушенном непогодой лице. Сейчас этот острый, проницательный взгляд выражал странное сочетание трезвого глубокомыслия и сердечного чувства.
В конторе рабовладельца, где братья встретились и совместными усилиями сумели освободиться, ни Адар, ни Шокар не смогли скрыть чувства нежной любви к самому младшему в семье. В тот краткий миг, когда Балар увидел Льешо в убогой гостинице на окраине Дарнэга, а гарны еще не напали, радость ярко осветила его лицо. Но сейчас, вглядываясь в лицо Льюки, юноша чувствовал лишь, как медленно выползают из тьмы пещер темные, странные секреты. Этот брат явно хотел что-то получить — но что именно? Судя по всему, он не был уверен, что Льешо даст то, что требуется.
— Я не понимаю…
Ища ответ, молодой принц повернулся к Балару в надежде, что сможет найти разгадку у того, кто похитил его, а потом так долго таскал по пустыне.
— Динха приказала привезти принца снов, вот я и привез, — пожал плечами Балар.
Он явно что-то скрывал.
— Так что же, Льюка — это Динха?
— Нет, что ты, мы оба — лишь простые подмастерья в услужении Динхи.
Ответ никак не мог считаться исчерпывающим. Льешо окинул взглядом толпу, пытаясь найти менее защищенный источник информации. Харлол как раз выпустил из своих объятий какую-то морщинистую, с пергаментным лицом старуху. Она протянула погонщику два прикрепленных к кожаному ремню кривых меча, и тот сразу затянул ремень на талии, скрыв оружие под просторными одеждами. Приосанившись, Харлол выпрямился и, подобно воину, слегка повел плечами. Прямой взгляд принца он выдержал твердо, без малейшего смущения.
— Купец Шу называл тебя бродягой, пустынником, — принял вызов Льешо.
Оба они прекрасно помнили, как насмехался над соперником император в купеческом обличье. Соглашаясь, ташек склонил голову.
— Динха послала пустынников за тобой, приказав немедленно привезти сюда. Нельзя было позволить гарнам из клана улгар отдать тебя на растерзание волшебнику. Впрочем, я обладал определенным преимуществом. Льюка и Балар занимались с Динхой много лет, а семейное сходство превратило тебя в их почти точную копию. Вот в Адаре я сомневался. Мне предстояло проверить его, но убивать твоего брата я не хотел.
— Его кровь — на том клинке, который ты поднял против него.
Воспоминания словно железный обруч сжали сердце Льешо. Как много он мог потерять в то утро — брата, друга. Самого императора Шана. Мир готов был расколоться на части.
— А ты знал, что на вызов ответит наш хозяин? Ты планировал убить Шу?
— Твой купец не должен был вмешиваться в это дело. Упрямый человек. Но Льешо не боялся упрямцев.
— Так что же, ради того, чтобы защитить гостя, ты был готов его убить?
— Можно было бы попробовать. — Харлол негромко рассмеялся. — Вообще-то я рассчитывал всего лишь его попугать, однако наш важный купец явно что-то скрывает.
Харлол уже не смеялся; он сверлил Льешо неумолимо острыми глазами, словно надеялся найти подтверждение своих догадок в выражении его лица.
— Сражается он вовсе не как глупец, но как человек, жизнь которого много раз висела на самом кончике меча. Мы оказались достойными противниками. Среди ташеков я считаюсь одним из лучших, и все же мне повезло остаться в живых.
— А ваша Динха захотела этого потому, что?..
Льешо оставил в стороне вопрос о личности Шу, переключившись на испытание Адара и на собственное похищение. Льюка заговорил, не дав Харлолу ответить:
— Если ты пойдешь со мной, Динха сама тебе все объяснит.
Обращаясь в пространство, он потребовал:
— Ночлег и воду нашим гостям!
Несколько ташеков поспешили выполнять приказание; возникшее оживление дополнил Собачьи Уши. Сидя на украденном у Шу верблюде, карлик проворчал:
— Очень даже вовремя. — А потом, обращаясь к Кагару, потребовал: — Сними меня скорее, а не то ноги совсем отвалятся.
Будто очнувшись от чар Акенбада, Кагар поспешил на зов и быстро отвязал от тюка с поклажей лестницу.
Как только карлик, охая и причитая что-то насчет болезненного возвращения ног к жизни, спустился на землю, Льюка пригласил всех войти в пещеру:
— Пойдемте спрячемся от жары. Здесь вы в полной безопасности — во всяком случае, от преследования.
— Динха хочет задать несколько вопросов.
Рядом с Льешо внезапно оказался Балар, причем лицо его выглядело достаточно мрачным.
Льешо лишь кивнул. Он так долго боролся с изнеможением, что, не поддержи его брат в эту минуту, наверное, упал бы.
— Какая-то мощная сила мутит поток снов. Ей кажется, что этой силой можешь быть ты.
Льешо едва смог ответить:
— Я ничего не предпринимал. Динхе стоило бы сосредоточиться на мастере Марко. Если маг застанет нас врасплох, всем придет конец.
— Нет, здесь ему нас не одолеть. Магия Акенбада повернула его силы вспять. Тебе же удалось без труда обнаружить этот потаенный город. Значит, во всяком случае, городу ты нужен.
— Я всего-навсего ехал за тобой следом, — возразил Льешо. — Большую часть пути даже не натягивал поводья.
— Все так, но дороги-то мы и не знали. — Балар наклонился и шепнул брату на ухо: — На самом деле мы следовали за тобой.
— Ты же здесь живешь, и Харлол с Кагаром — тоже. Вы наверняка знали обратный путь.
— И все-таки нам никак не удавалось найти дорогу. — Балар недоуменно пожал плечами, словно признавая странность ситуации. — Если бы мы не ехали за тобой, то давно уже затерялись бы в пустыне и погибли.
Льешо не поверил сам и заподозрил, что Льюка тоже не поверил. Однако Балар ни на минуту не сомневался в своей правоте, а потому спорить с ним было бесполезно.
— А кстати, что означали все эти поклоны и коленопреклонения? Когда я видел Льюку в последний раз, он даже не хотел со мной разговаривать, потому что я сломал на его флейте какой-то там клапан.
— Он, конечно, паренье характером, но тебя очень любил. А все остальное пусть объяснит Динха.
Балар говорил в прошедшем времени, и это больно задело Льешо. Однако он молча последовал за братом в драконью пасть.
Глазам открылась полутемная просторная комната. В центре на каменном, украшенном резными узорами столе стояла единственная лампа. Искусные камнетесы так старательно разгладили мягкий камень стен и потолка, что он выглядел словно дорогая тонкая бумага. Каждая из поверхностей была украшена изящными изображениями финиковых пальм, птиц и танцующих духов, изо рта которых извергались языки пламени. В призрачно мерцающем свете чудилось, будто духи кивают друг другу, а глаза их отражали отблески огня.
В дальнем конце пещеры, среди удивительных духов, поднималась в темноту высеченная непосредственно в скале лестница. Пол покрывали толстые ковры, а разбросанные в живописном беспорядке мягкие подушки звали присесть и отдохнуть. Надо сказать, впрочем, что большая часть этих подушек оказалась занята молчаливыми, неподвижно, хотя и с открытыми глазами сидящими фигурами. Они выглядели мертвыми. На какое-то мгновение Льешо почудилось, что жизнь покинула этих людей, перебравшись в оболочку куда более динамичных духов на стенах. Одна лишь мысль об этом заставила юношу вздрогнуть. Впрочем, подобные образы вызвало к жизни вовсе не мистическое проникновение жизненной субстанции, а искусство художников и воображение зрителей. Во всяком случае, Льешо на это надеялся. Вместе с гостями в пещеру вошли несколько пожилых ташеков; все они уселись на полу. Льешо же Льюка посадил на одну из пустующих подушек; Балар расположился справа от младшего брата. Собачьи Уши облюбовал угол — там ему показалось особенно удобно. Вошедший последним Харлол занял пост часового, примостившись непосредственно у входа.
Льешо неожиданно для себя обнаружил, что сидит напротив спящей старухи; едва дыша и скрестив ноги в позе лотоса, та держалась совершенно прямо. Глаза старухи были открыты, но задернуты пеленой катаракты, и сверкали молочно-белыми жемчужинами. Льешо невольно вздрогнул в сверхъестественном ужасе. Казалось, далее во сне эта слепая женщина внимательно его рассматривает.