Жадные языки пламени разбудили в душе принца черные силы, разраставшиеся с неумолимой быстротой. Глаза внезапно налились кровью.
— Приведите пленных, — распорядился он, обращаясь к командирам. — Хочу узнать, куда этот охотник за колдунами дел моего брата.
Бикси ответил на требование странным, тяжелым взглядом, а Харлол и вообще отвел глаза.
— Не тот ли сейчас случай, когда мы должны защищать тебя от тебя же самого? — с сомнением поинтересовался Бикси.
— Себя я не собираюсь допрашивать. И ранить тоже.
Харлол еще не убрал в ножны мечи — так и держал их в руках остриями вниз.
— Но ты же ранишь себя каждым словом, — возразил он. — А если осуществишь то, что планируешь, то я и вообще не уверен, сможешь ли когда-нибудь оправиться. Если же после расправы с врагами ты уйдешь как ни в чем не бывало, чего же в таком случае ожидать многострадальной Фибии от твоего восхождения на трон?
— Ты осмеливаешься…
Льешо захлестнул пустынника волной ледяного гнева. Внезапно в его голове родилась странная мысль: если Харлол готов отдать за него, принца, жизнь, то какая разница, кто именно возьмет ее — гарны или он сам?
— Это все копье. — Резким движением Бикси выхватил из рук Льешо оружие. — Не знаю, чем эта штука так уж замечательна, но, отдав ее тебе, госпожа Сьен Ма определенно оказала плохую услугу.
— Она мне его не отдала, а вернула, — поправил Льешо.
Почему-то закружилась голова, и принц едва не упал; устоял он лишь благодаря тому, что рядом стоял Харлол. Головокружение проходило медленно, словно перед глазами постепенно раздвигались облака.
После того как звуки боя стихли, стали хорошо слышны стоны раненых. Резко заржала раненая лошадь, которую решил прикончить хозяин, но и людских криков вокруг оказалось немало. На поле битвы осталось много убитых и пролилось немало крови, хотя по большей части вражеской. Всем этим необходимо заняться, но лишь после того, как будут найдены Адар и все остальные. Сейчас Льешо даже вздрогнул, вспомнив свое требование привести пленных. Да, он, разумеется, солдат, но ни в коем случае не мучитель.
Принц протянул руку к копью. Бикси отдал его с огромной неохотой, но оружие тут же отправилось за спину, в дорожный мешок.
— Я уже в полном порядке.
— Льешо!
Среди разрухи и крови к молодым людям шла Каду в человеческом обличье, хотя и сохранив еще птичьи повадки. Остановившись возле поклажи, она нежно взяла на руки Маленького Братца, а потом посадила его к себе на шею. Обезьянка же внимательно, серьезно и встревоженно вглядывалась в лицо хозяйки, словно боялась, что та снова обернется хищной птицей и нападет на нее. Льешо сочувствовал зверьку, но в то же время хотел узнать, что именно делала Каду, обернувшись орлом, и когда вернулась к своему нормальному облику.
— Хабиба велел привести тебя. Он устроил командный пост в кухонной палатке. С ним твои братья.
— Адар?
— Нет. — Каду отвела взгляд в страхе, что принц прочитает в ее глазах то, о чем уже думал сам. — Зато пришел Шокар.
Это Льешо уже знал, но все равно рад был услышать — ведь сразу стало ясно, что Шокар благополучно пережил битву. Он пошел следом за девушкой, с трудом пробираясь между собиравшими на поле боя стрелы солдатами. Сейчас они больше походили на крестьян, которые после жатвы не хотели оставить неубранным ни единого колоска. Харлол шагал в некотором отдалении, чтобы не мешать разговору.
— Хабиба разыскал Шу? — Страшно было бы услышать, что битва прошла даром. — С императором все в порядке?
— Да. Его нашел Шокар. С ним мастер Ден и Карина. Каду ответила лишь на половину вопроса, но ничего не добавила, чтобы снять тревогу.
— Они живы?
— Да.
Опять короткий ответ, и Льешо с волнением ожидал того, что увидит в палатке. Шу был не просто политическим союзником и даже другом — он заключал в себе гораздо большее. Это Льешо понял именно сейчас, когда шел навстречу неизвестности. Император оставался для Льешо единственным примером того, как должен поступать истинный монарх, в чем его ответственность перед людьми и как следует сохранять в государстве мир и покой — то есть все то, чего давно лишилась Фибия. Но если Цу-тану удалось захватить Шу, то как же Льешо может надеяться победить его хозяина?
И вот настало время приветствий. Прямо у входа медвежьим объятием и дружеским воплем принца встретил Шокар:
— Маленький Братец!
— Не называй меня так. — Льешо поправил смятую одежду и растрепанные волосы, а потом смягчил строгость слов улыбкой: — Ты смущаешь мартышку.
Ничуть не обидевшись, самый старший из принцев потрепал самого младшего по руке:
— Мы уж испугались, что ты мог погибнуть в бою.
— О, у меня были прекрасные учителя, — заверил Льешо. — Так что выживать я умею.
Подошли Льюка и Балар, причем последний тут же продолжил начатый еще до боя спор:
— У тебя есть братья, и они призваны тебя оберегать.
Движением руки Балар объединил Льюку и Шокара, на лицах которых застыло до боли знакомое выражение неодобрения, правда, на сей раз несколько смягченное радостью встречи.
Братья. На тот случай, если они еще не знали, Льешо сообщил:
— Мы до сих пор не нашли Адара.
Шокар обнял младшего за плечи:
— Мы знаем, Льешо. И это одна из причин нашего волнения.
Слишком поздно. Льешо выскользнул из объятий, не желая принимать никаких утешений.
— Меня ждет Хабиба.
— Я бы сказал, что с тебя уже вполне достаточно ввергающих в опасности волшебников, — недовольно проворчал Льюка. — Мы уже обсуждали этот вопрос и решили, что тебе необходимо вернуться вместе с нами в Шан — туда, где безопасно.
Льюке показалось было, что он выиграл раунд, однако Льешо окинул его слегка презрительным взглядом:
— Безопасных мест попросту не существует. Мне кажется, все погибшие Акенбада доказали это ценой собственной жизни.
Маленький Братец что-то негодующе крикнул в самое ухо Каду, и девушка поморщилась, однако подтвердила мысль Льешо собственным примером:
— А мне это доказали лютовавшие на рыночной площади Шана гарнские каратели.
Льешо вздрогнул в суеверном страхе, ему почудилось, будто в животе зашевелились еще свежие шрамы. Шокар тоже стоял в задумчивости, словно что-то припоминая. Наконец, желая объяснить свою излишнюю заботливость, произнес:
— Не хотелось бы мне еще раз увидеть тебя с такой же раной, как в той битве.
В душе Льешо с готовностью согласился, однако промолчал, поскольку боялся, что согласие покажется проявлением слабости. Поэтому он лишь спросил:
— Почему вам кажется, что в Шанс можно обрести безопасность? — Братьям нечего было ответить, и Льешо поинтересовался: — Где Хабиба?
— Он с Шу.
Шокар отогнул полог палатки и показал в сумрак.
Хабиба сидел на складном деревянном стуле, а перед ним стояли на коленях гарны. На другом складном стуле, скрытый тенью волшебника, сидел Шу. Льешо заметил несколько синяков, но серьезных ран видно не было. Однако император имел вид человека, доведенного до крайней степени отчаяния и нашедшего спасение лишь в тумане затемненного сознания. Принц уже знал, что многие так и не смогли вернуться из этого состояния к нормальному восприятию окружающего.
За спиной императора с видом напряженного внимания стоял Бор-ка-мар. Лишь немногие проницательные и хорошо знавшие капитана люди могли сказать, что подчеркнуто выверенная поза скрывала душевную боль — ведь он не уберег монарха. Пытался ли кто-нибудь убедить преданного воина в том, что он не виноват? Но нет, Бор-ка-мар не поверил бы никаким аргументам.
В углу палатки мастер Ден и Карина пили чай. Ничто в их поведении не могло выдать налетчикам истинное положение ни самих бывших пленников, ни их спасителей.