— Но я обязательно вернусь.
— Идите. Последите за братом. — Хан отпустил всю свиту странного юноши. — Надеюсь, гостеприимство кланов Кубала не лишит нас второго короля Льешо.
Голова молодого короля начала понемногу проясняться, и он предположил, что хан куда лучше понимает причину внезапного нездоровья гостя, чем готов это показать. Однако больным Льешо себя вовсе не чувствовал. Напротив, ему было хорошо, как никогда, и он не мог вспомнить, с какой стати вдруг понадобилось уходить, ведь там, на подиуме, словно волшебная мечта, его ждет госпожа Чауджин. Осторожнее. Внимательнее. Проходя мимо советников хана, он заметил среди них Карину, которая смотрела на него как на тяжелобольного. Девушка поднялась и, вытащив из одной из своих крошечных шаманских сумочек платок, подошла к подиуму и без особых церемоний взяла ту самую нефритовую чашу, которую жена хана предлагала Льешо в подарок.
— Как только поправится, его королевское величество непременно выразит свою признательность, — заверила она и бережно завернула драгоценность.
Затем, поклонившись и пробормотав что-то в порядке извинения, отправилась догонять своих. Братья и телохранители окружили короля плотным кольцом и осторожно, но твердо теснили его к выходу. Однако далеко уйти они не успели — дверь открылась, и появился мастер Ден. Лукавый бог направился к странной группе с легкой улыбкой, которая, впрочем, резко контрастировала с тяжелыми, громоподобными шагами.
— Пытки магов — весьма изнурительное дело, — громко обратился он к Льешо, оставив собравшихся в полной уверенности, что имеются в виду деяния южного волшебника, а вовсе не снадобья властительницы. Поклонившись хану и смерив его жену пронзительным взглядом, мастер Ден пристроился следом за растерянной свитой и быстренько выпроводил всех своих из парадной части шатра.
— Подождите! — Льешо протянул руку к висящей на шее цепочке. Схватил крупную черную жемчужину в серебряном гнезде — самого Свина. — Я должен ответить на подарок подарком!
— Обязательно. — Мастер Ден наклонился к его уху, чтобы никто не смог подслушать его слова. — Только завтра. Дарить подарки хозяйке лучше всего перед самым отъездом. Сейчас тебя могут неправильно понять…
— Как раз правильно. Я хочу ее.
— Знаю.
— Но она мне даже не нравится.
— Ничего удивительного. Думаю, Карина сможет помочь. Ты хорошо сделал, что сумел заставить себя уйти.
— Чаша у меня, — присоединилась Карина к тайному совещанию. — Когда вернемся к себе, я смогу выяснить, чем она его опоила.
Шествие было слишком поспешным, обычно один король не покидает покоев другого так быстро, решил Льешо. Однако на сей раз голос в его мозгу звучал в согласии с шагами, даже несмотря на то, что другие части тела бурно протестовали. Король понимал, что все эти люди, которые толпой гонят его к выходу, больше ни разу не позволят зайти во дворец хана, даже несмотря на то, что он здесь самый главный, а все остальные — подданные. Лишь Карина и мастер Ден распознали в поведении Льешо нечто большее, чем естественную, пусть даже и очень грубую влюбленность в госпожу Чауджин. Люди хана оказались очень расстроены поведением гостя, однако вовсе не удивлены; а потому не стремились помешать чужестранцам удалиться восвояси.
Украдкой оглянувшись, юноша заметил, что жена хана исчезла, но сам Чимбай внимательно наблюдал за поспешным бегством гостей. Во взгляде властителя слились сожаление, печаль и даже жалость, и Льешо совсем растерялся. Конечно, госпожа Чауджин — жена хана, но… похоже, женщина прежде всего хотела доставить боль именно мужу, а потом уже этому глупому мальчишке, который сейчас так славно улепетывал. Да, ему удалось вовремя взять себя в руки и не опозориться окончательно, но коварная особа умудрилась унизить обоих мужчин, не потеряв при этом ни капли собственного достоинства. И это всерьез рассердило короля Льешо.
Глава тридцать первая
— Я не могу понять…
— Здесь нечего понимать. Это зелье.
Благополучно вернувшись в командирскую палатку, Карина развернула подаренную нефритовую чашу и поставила ее на складной походный стол. Потом налила в нее чистой воды и добавила четыре капли какой-то темной и густой, словно грязь, жидкости.
— Я сразу поняла, в чем дело.
Льешо мерил шагами пространство за спиной целительницы, иногда обходя вокруг Шокара, но держась в стороне от мастера Дена, который уселся на походную койку и теперь всем своим весом испытывал ее прочность. Королю койка не требовалась, он и так проспал почти весь день, пока отрава мастера Марко испарялась из его организма. Снадобье госпожи Чауджин подействовало противоположным образом. Так как мастер Ден и братья не позволили своему подопечному прикоснуться к жене хана, он готов был доскакать до Кунгола или взобраться на самую высокую гору, неся на плечах карлика-музыканта, чтобы тот смог развлечь Богиню, когда они до нее доберутся. Короче говоря, Льешо был способен на все.
Сидящий в углу музыкант затянул было какую-то нежную мелодию, но едва король повернулся к нему, тут же замолчал.
— Я сейчас не в настроении, карлик.
— Да уж вижу.
Собачьи Уши спрятал в карман флейту и лукаво взглянул на Балара, который, к счастью для собственной шкуры, не пытался играть ни на взятой взаймы лютне, ни на нервах короля. Льюка где-то рыскал, однако Шокар, словно неприступная крепость, загораживал вход в палатку.
Молодому королю требовалось движение, а потому он шагал, думал и говорил — говорил без конца.
— Я понимаю, что не испытываю к ней никаких чувств. Больше того, с первого взгляда она напугала меня до полусмерти. И вовсе не потому, что лишился мужества при виде красивой женщины, — добавил он, словно кто-то мог усомниться в его доблести. — Нет, просто она холоднее ледников на вершине самой высокой горы, а это вовсе не входит в мое понимание страсти, каким бы невинным ни считал меня Льюка. Я знал, что это уловка, западня.
Шокар немного подвинулся, еще надежнее загораживая выход, чтобы Льешо не сумел выскользнуть на улицу.
— Но чего я не понимаю, — возмутился он, — так это почему ты начал пить из нефритовой чаши первым — ведь это моя обязанность.
— Да, было бы просто здорово, если бы к ногам жены хана бросился старший принц, — зло огрызнулся Льешо. Он не располагал ответом, который мог бы понравиться Шокару. И не имел возможности себя оправдывать. — Не думаю, что она отравила бы нас прежде, чем выпытать как можно больше.
— Не нас, а тебя, — как бы между прочим поправил брата Балар. — Все ее внимание было приковано исключительно к тебе.
Льешо это и сам знал, а мастер Ден с удивлением слушал его болтовню. Да, никто не верил ни единому слову, хотя все принимали ложь за симптом воздействия зелья. Вздохнув, король сдался. В конце концов, правды придерживаться всегда легче. А это важно.
— Ну ладно. Я знал, что женщина за мной наблюдает, и понял, что она хочет каким-то образом меня испытать. Но если бы мастер Марко продолжал тренировать мое тело на противодействие ядам, а сама госпожа Чауджин смогла выпить снадобье без всяких последствий, то, думаю, и мне это удалось бы.
Как и предполагалось, правда Шокару понравилась ничуть не больше, чем ложь.
— Не верю, что ты стал бы рисковать жизнью в расчете на добрые намерения того самого мага, который оставил свой убийственный след от Жемчужного острова до этих мест, — возмутился старший брат. — И никак не могу взять в толк, что ты в состоянии намеренно проглотить яд просто для того, чтобы посмотреть, что произойдет. О чем ты только думал?
— Это был алкалоид, — рассеянно уточнила Карина. Она тщательно протерла пиалу, а потом еще раз сполоснула ее чистой водой. — А кроме того, думаю, еще и заговор. На дне чаши видны какие-то отметки.
— Конечно, кроме зелья, действовали и чары. Разве можно упрощать? — Льешо пнул ногой комок под войлочным полом палатки и тут же отдернул ногу, так как комок отодвинулся в сторону. — Госпожа Чауджин наверняка знала о той нефритовой чаше, которую вернула госпожа Сьен Ма, — не случайно она провоцировала меня на обвинение в краже. Начав искать, подарок обнаружили бы именно там, где я его оставил. Так что посрамленными был бы и я, и сам Чимбай-хан — за то, что привел во дворец алчного глупца. Ну а когда этот вариант не сработал, хитрая женщина решила применить запасной.