Теперь он прижимает кочергу к моему другому боку.
И на этот раз я действительно издаю крик. Гортанный рев, обещающий насилие и боль, моя грудь взрывается, пока ярость не разливается по телу, как вода, хлынувшая из прорванной плотины.
— А потом я убью и тебя, и мы продолжим жить здесь, в Глории Терре, как будто тебя вообще никогда не существовало, — он дует на кончики своих пальцев и разжимает их. — Пуф. Вот так.
Мои глаза блуждают по траве, пока не останавливаются на фигуре Сары. Она без сознания, и мое сердце замирает.
— Сара, — хриплю я, хотя все мое тело горит от этого слова. — Сара! — кричу я громче, отчаянно желая, чтобы она пошевелилась, чтобы она показала мне, что еще дышит. Но она не двигается.
Она лежит на месте.
— Может быть, если ты будешь молиться изо всех сил, брат, Вас воссоединят в загробной жизни.
Майкл улыбается и передает кочергу охраннику справа от себя.
— Прижигай его каждый час, пока он не будет молить о смерти.
51. Сара Б.
Это мой первый раз в подземельях, и они оказались именно такими, какими я их ожидала увидеть. Темными, мрачными и пахнущими затхлостью.
Голова раскалывается от остатков лауданума, и я бьюсь закованными запястьями о мрачную каменную стену, зная, что они слишком крепкие, чтобы я могла их сломать.
Я понятия не имею, сколько времени прошло. Я не уверена, жив ли еще Тристан, хотя, как бы безумно это ни звучало, думаю, я бы знала, если бы его больше не было в мире живых.
Несмотря ни на что, в моей груди все еще теплится маленький огонек надежды, и это помогает мне держаться.
Не всё ещё потеряно, пока не потеряно.
Дверь захлопывается, и сквозь заколоченное железобетонное окно проникают маленькие лучики света. Мой желудок сводит судорогой, ледяные нити страха проникают в мою психику, когда я гадаю, не пришел ли это король, чтобы потребовать возмездия за мои грехи против него. Или это стражник, который хочет воспользоваться прикованной девушкой, не имеющей возможности сбежать.
Оказывается, ни то, ни другое.
Дверь камеры распахивается, и вбегает Марисоль, широкоглазая и диковолосая, прикрывая рот рукой, когда у нее вырывается приглушенный всхлип. Она подбегает и осматривает меня с головы до ног.
— Марисоль, — шепчу я, мой голос дрожит и напряжен.
— Миледи, — отвечает она. В ее руке ключ, и облегчение проникает в меня, пока меня не начинает трясти.
— Тихо. У нас мало времени.
Она оглядывается, расстегивая мои цепи, и кровь приливает к моим конечностям, когда они падают на землю. Я вздрагиваю, когда чувства возвращаются в мои руки, и поднимаюсь на колени, стиснув зубы от боли в мышцах, чтобы встать на ноги.
— Как? — спрашиваю я, потирая запястья, чтобы облегчить приток крови. Марисоль улыбается.
— Вместе мы правим, врозь — падаем.
От шока я застываю на месте.
— Ты мятежница? Но ты говорила о них так жестоко, я не…
— Когда-то давно я была молода, глупа и отчаянно влюблена, — она толкает меня вперед, из камеры, понижая голос до шепота, когда ведет нас в дальний угол подземелья, пока мы не оказываемся перед тем, что выглядит как сплошная каменная стена. — Он был человеком без гроша в кармане, без титула, — она качает головой. — Но я любила его больше всего на свете.
Она поворачивается ко мне и крепко сжимает мои плечи.
— Вы спрашивали Офелию о её семье, но Вы никогда не интересовались моей. Если бы Вы это сделали, Вы бы узнали, что мой отец — социальный альпинист. Так что… — слезы наворачиваются ей на глаза. — Не стоит удивляться, что он угрожал убить моего ребенка, чтобы сохранить славу нашего имени.
Мое сердце сжимается от боли за то, что она говорит.
— Но кто-то пришел мне на помощь и забрал моего драгоценного ребенка, спрятав его глубоко в тени вместе с мужчиной, которого я любила. Он кормил их, одевал и обещал безопасность, пока я помогала встретить новый рассвет.
Мое дыхание сбивается, надежда вспыхивает в груди.
— Тристан.
— Принц со шрамом, — она кивает. — Мятежный король. Он спас мою семью. Было необходимо, чтобы никто не знал о нашей связи. Так что да, я говорила отвратительные вещи. Но только потому, что жизнь моего сына зависит от нашего успеха. Я не могла доверять Вам, и поэтому не могла говорить.
Я открываю рот, мой мозг пытается наверстать упущенное и заново расставить кусочки головоломки по новым местам.
— Я…