Он даже не знает, что мы семья.
Саймон в ярости направляет свой игрушечный меч на охранника.
— Развяжи ему руки.
Охранник усмехается.
— Может, тебе стоит поработать над своим ревом, малыш. Убирайся отсюда. Я не хочу причинять тебе боль.
Что-то трещит вдалеке, и все наши глаза поворачиваются в сторону шума.
— Что это было? — спрашивает охранник.
Еще один звук, на этот раз ближе, и хотя я не могу объяснить его, какое-то чувство струится по моему позвоночнику, наполняя меня силой.
Взгляд Саймона останавливается на мне.
— Я спасу тебя.
Паника охватывает меня, я не знаю, что сейчас произойдет, но нутром чувствую, что что бы это ни было, ему здесь не место.
— Кто-то уже это делает, — лгу я. — Иди и жди меня в туннелях, хорошо? — мой голос задыхается и слаб. — Я встречу тебя там.
Его нижняя губа дрожит.
— Обещаешь?
— Обещаю.
———
Что-то тянет меня за запястья, причиняя самую сильную физическую боль в моей жизни, пока мои руки падают с того места, где были подвешены. Мои глаза распахиваются, встречая безмолвную, кромешную тьму ночи, и мое тело валится на землю.
Нежные руки хватают меня за лицо, и я пытаюсь стряхнуть туман со своего сознания, чтобы сосредоточиться на том, что передо мной.
Что-то в воздухе поменялось.
Что-то изменилось.
Вода капает на меня, и я откидываю голову назад, открываю рот, глотаю жидкость, позволяя ей успокоить пересохшее горло и больные мышцы. Наконец, логика возвращается, и в поле моего зрения попадают прекрасные, идеальные черты лица Сары, похожей на ангела смерти, пока она мне ухмыляется.
Она завязала волосы в пучок, но локоны выпадают по краям, а по щеке размазана глубокая красная полоса, очень похожая на кровь.
— Мы в Раю? — бормочу я. Пытаюсь поднять руку, но агония пронзает конечность.
Она гримасничает.
— Нет, любовь моя. Прямо сейчас? Мы в аду.
Я кривлюсь, когда она помогает мне сесть, трясу головой и оглядываюсь вокруг. Охранник мертв, он лежит на земле с блестящим кинжалом, торчащим из горла.
— Как?
— Шшш, — шепчет она, ее руки пробегают по моей обнаженной груди и по моему растерзанному телу. — Мне придется вправить твои плечи, — её глаза встречаются с моими. — Будет больно.
Мне удается мягко ухмыльнуться.
— Не больнее, чем думать, что ты мертва.
Она улыбается, наклоняется, чтобы прижаться мягким поцелуем к моим губам, и с резким рывком ее тела раздается острая, мучительная боль, за которой следует тупая пульсация.
Застонав, я впиваюсь зубами в нижнюю губу до крови.
— Еще раз, готов?
— Д…
Она вправляет плечо на место, прежде чем я успеваю закончить слово, и я издаю еще один стон боли. Оглядевшись, она достает из кармана маленький флакончик.
Лауданум.
— Теперь ты собираешься накачать меня?
Она поднимает бровь.
— Просто примите немного. От боли.
Я беру бутылочку и позволяю горькой жидкости просочиться в горло, а затем она помогает мне встать. Мое тело измождено и устало, я дрожу и покрыт синяками. Но я жив. Она жива.
— Как это возможно?
Вдалеке раздаются крики, и она кладет свою руку поверх моей, глядя на меня. Страх сжимает мою грудь. Я только что вернул её, я не готов потерять её снова.
— Ты можешь бежать? — шепчет она.
Я киваю, и она тянет меня за собой, мои мышцы кричат в знак протеста, а легкие горят, когда мы бежим от середины двора к восточной стороне, прячась за стеной, ведущей в туннели.
Во дворе вспыхивают огни, вдалеке лают собаки, и я знаю еще до того, как что-то будет сказано, что это означает, что скоро сюда хлынут военные. Если бы я не убедил Майкла отослать большую часть его войск, она бы даже не добралась до меня.
— Что ты сделала? — спрашиваю я, хватая ее лицо.
— Ты покинул восстание, — говорит она, улыбаясь мне. — Поэтому я принесла революцию тебе.
Мое сердце разрывается на части, и мне хочется поцеловать её, хотя я не должен этого делать, я избит и изранен, и уверен, что от меня пахнет смертью. Я все равно наклоняюсь, засовываю язык ей в рот и втягиваю её в свои недавно образовавшиеся шрамы, упиваясь болью, которую это причиняет, потому что если мы собираемся умереть, то будь я проклят, если не смогу попробовать ее на вкус еще раз.
Стонущая, она отдает столько же, сколько получает, а потом отрывается.
— Они у меня в туннелях.
Мой желудок сжимается.
— Мятежники?
Она кивает.
— Я не была уверена, знает ли Майкл о них, но это был наш лучший шанс проникнуть в замок, пробиться сюда без стрельбы и смерти. Эдвард с ними, и они готовы сражаться, Тристан. Мы можем это сделать.