— Это все твоя вина.
Я ухмыляюсь, кровь стынет в жилах.
— Вы пожинаете то, что посеяли, Майкл Фааса. Пусть Бог смилостивится над Вашей душой, когда Тристан доберётся до Вас.
Из коридора доносятся крики, и дядя Раф встает с того места, где он все еще сидел на кровати. В проеме двери появляется Марисоль, ее щеки раскраснелись. В моей груди зарождается надежда. Я не была уверена, что она выжила после того, как освободила меня. Она делает глубокий реверанс.
— Ваше Величество.
— Говори, женщина, — Майкл ходит взад и вперед, проделывая дыру в бордовом ковре.
— Замок горит.
———
Моя рука трясётся, когда Майкл распахивает входные двери во двор, увлекая меня за собой.
Я оглядываюсь по сторонам, мои нервы дрожат, но мне не приходится долго искать.
Потому что вот он.
Стоит как бог посреди двора, руки в карманах, подтяжки болтаются на талии, черные рукава закатаны до локтей, а между губами косяк.
Мой прекрасный принц со шрамом.
Его глаза встречаются с моими, и на душе становится спокойно. Он вернулся.
— Брат, — рычит Майкл рядом со мной, его пальцы крепко сжимают мою руку.
Тристан игнорирует его, он осматривает меня с ног до головы, словно проверяя, нет ли на мне царапин.
— Ты ранена?
— Нет, — отвечаю я. — Но я все равно хочу, чтобы ты их убил.
Он смеется — искренне смеется — откидывает голову назад и гогочет, дым вырывается вместе с его дыханием.
— Как Вы прошли через ворота? — Дядя Раф шагает вперед, его трость стучит о землю, когда он останавливается рядом со мной, несколько военных охранников следуют за ним.
— Ну, в прошлый раз мы пытались использовать туннели, но это не очень хорошо сработало, — Тристан ухмыляется.
Раф сжимает костяшки пальцев на своей трости и смотрит на нескольких охранников, разбросанных вокруг входа. Мой взгляд перемещается мимо них, и я замечаю клубы дыма за воротами, огненные пятна, колеблемые ветром.
— Позовите стражу, вы, имбецилы! — Дядя Раф плюет на солдат, которые стоят на месте.
— Вы конечно можете попробовать, — говорит Тристан. — Но мертвые не часто отвечают на призывы.
Майкл бросает меня на землю, и я качусь вперед, ударяясь лицом о бетон, а мое тело летит вниз по холодным каменным ступеням, пока я не оказываюсь на траве.
Я вскрикиваю от неожиданности, и когда глубоко вдыхаю, резкая боль пронзает мой бок. Я поднимаю взгляд и вижу, что Тристан ухмыляется, а его глаза становятся дикими.
— Я уже предупреждал тебя, что случится, если ты прикоснешься к ней, — говорит он. — Я пришел за расплатой.
— Я — король! Схватить его! — кричит Майкл.
Несколько охранников начинают двигаться, но колеблются и снова замирают.
— Они больше не подчиняются тебе, — голос Тристана смертоносен, и, как бы неуместно это ни было, мое тело нагревается, возбуждение вьется по мне от силы, которая наполняет его тон. — А те немногие, кто это делает, достаточно умны, чтобы понять, когда они ведут проигрышную битву. Видишь ли, брат, — продолжает он, приближаясь к нам, как будто совершает обычную прогулку по двору. — Пока ты проводил свои годы, устраивая вечеринки и потирая руки с высокопоставленными людьми. В то время как ты планировал, замышлял и убил нашего отца, — он делает паузу, и Майкл напрягается. — Я был в городах, в домах людей и в их ушах. Показывал им лучший путь. Показывал им, что произойдет, если они просто поклянутся мне в верности.
Майкл насмехается.
— Мы убили ваших жалких гиен. Их трупы гниют в туннелях, пока мы разговариваем.
Тристан смеётся, оглядываясь по сторонам.
— Ты всегда меня недооценивал.
И тут он поднимает руку вверх, щелкает запястьем, и тяжелые деревянные ворота рушатся, через них врываются десятки людей с яростью на лице и гиенами, нашитыми на рукава.
Моя грудь наполняется надеждой. Мятежники.
Тристан идет вперед, и я поднимаюсь на ноги, не обращая внимания на боль в боку. Он двигается огромными шагами и не останавливается, пока не дойдет до меня.
Как только он прикасается ко мне, мое тело оживает, его руки гладят меня по бокам и обхватывают мое лицо, не обращая внимания ни на кого.
— Позволь мне показать тебе, как выглядит настоящая революция, — шепчет он.
А потом он целует меня.
Сзади раздаются крики и вопли, и начинается хаос, хотя я не могу сказать, кто с кем сражается. Я слишком погрузилась в рот Тристана, чтобы заботиться об этом.