Мои глаза расширяются, удивление падает, как свинцовый груз в моем нутре.
— Уже?
— Он очень красив. И очень хорош в… других вещах, — розовый цвет на ее щеках становится пятнистым.
Я поднимаю брови, не в силах остановить ухмылку, расползающуюся по моим щекам.
— А ты называешь меня грешницей.
Ее руки взлетают вверх, чтобы закрыть лицо, и она стонет в них.
— Я глупая, — посмотрев вверх, она протягивает руку, чтобы взять мою ладонь в свою. — Но я больше не буду пропадать. Мне жаль, что я так поступила.
Середина моего живота горит в предупреждении, как это всегда бывает, когда моя интуиция укоряет меня, крича, чтобы я обратила внимание.
— Ну что, я смогу встретиться с этим загадочным мужчиной?
Черты ее лица напрягаются, и изменение в её энергии пронзает меня как стрела.
Что-то не так.
— Я буду только рада, — говорит она.
Но ее улыбка не достигает ее глаз.
———
— Я хочу вернуться в сад королевы. Не напомнишь ли ты мне, как туда добраться?
Я смотрю на Тимоти из-за обложки моей книги с поэзией. Он сидит в кресле у камина в моей гостиной, никогда не видела его таким расслабленным. С тех пор как ему пришлось заговорить со мной в лесу, он раскрепостился, и пока мы находимся в моих личных покоях — куда он, на самом деле, заходит теперь, пока присутствуют другие люди, — он одаривает меня своим прекрасным голосом.
Оказывается, он не такая уж и дохлая рыба, в конце концов.
— Зачем? — спрашивает он.
Мои брови поднимаются, и я откладываю книгу.
— Ну, я бы предпочла полностью покинуть замок, но уверена, что ты этого не допустишь, поскольку, по всей видимости, помолвка сродни регрессии в подростка, которому нужна няня.
Он наморщил лоб.
— Вы называете меня своей няней?
Я пожимаю плечами.
— А как еще это можно назвать?
Он поджимает губы.
— Я попросил быть Вашим охранником.
— Правда? — мой желудок подпрыгивает. — Не знаю, обижаться ли мне на то, что ты думаешь, что мне нужен охранник, или радоваться, что это ты.
Он наклоняет голову.
— Вы будете королевой. Если кому-то и нужна защита, миледи, так это Вам.
От его слов у меня по позвоночнику пробегает холодок, как будто он что-то знает, но не говорит.
— От кого? — я спрашиваю.
Его глаза переходят с меня на Офелию, которая подглядывает за нами из-за своего рукоделия. Когда я поворачиваюсь к ней лицом, она снова опускает глаза, делая вид, что не обращает на нас никакого внимания.
— Неважно, — говорю я, вставая. — Если ты не знаешь, как пройти в сад, просто скажи.
Он насмехается, поднимаясь со своего места.
— Я знаю каждый коридор в этом замке.
— О? — мои брови подпрыгивают. — Прям каждый?
Предвкушение зажигает мои внутренности.
— Офелия, мы собираемся на прогулку. Не хочешь пойти с нами? — я спрашиваю из вежливости, но все внутри меня надеется, что она откажется.
— Нет, миледи, Марисоль должна встретить меня здесь, чтобы обсудить меню ужина для бала.
Я сморщила нос.
— Звучит ужасно.
Она улыбается.
— Вот поэтому Вы и поручили это дело нам.
Подойдя к Тимоти, я переплетаю свою руку с его. Его челюсть подрагивает, когда он смотрит на то место, где мы соединены, и я ухмыляюсь ему, направляя нас к двери. Как только она открывается, он роняет мою руку, принимая ледяной вид; человек, который был несколько минут назад, растворился в воздухе.
Я молчу всю дорогу, запоминая наши шаги, чтобы незаметно ускользнуть и вернуться одной, но как только мы оказываемся у двери в сад, я поворачиваюсь и тычу пальцем ему в грудь.
— Ты сказал, что знаешь все коридоры.
— Да.
— Даже скрытые?
Его темные глаза смотрят на меня снизу вверх, как будто он раздумывает, как ответить, и одного этого достаточно, чтобы волнение пронеслось по моим внутренностям. Он знает, о чём я говорю.
— Покажешь мне? — настаиваю я.
Он молчит долгие, напряженные мгновения, мышцы его челюсти напрягаются снова и снова. Наконец, он кивает.
На моем лице появляется улыбка, удовлетворение прокладывает себе путь по моим венам.
Он тянется к своему боку, кладет руку на настенный бра. Я завороженно слежу за его движениями, мое сердце колотится в ушах.
Интересно, буду ли я вспоминать этот момент, как тот, когда я поняла, что все скрывается на виду? Потому что стена, на которую я только что смотрела, исчезает, открывая вместо себя темный и узкий проход.