Мастер Якс отложил меч и аккуратно сложил тряпку, только затем он обратился к ученику:
— Иногда пыл битвы полностью завладевает нами, даже во время дружеского поединка. Именно поэтому учитель всегда берет новичка к себе в пару. Если кто-то и заслуживает смерти от страсти ученика, то это вдохновивший его учитель.
Лицо Якса тронула улыбка, и Льешо подумал, что он, возможно, не первый подопечный, неожиданно взявший верх над мастером.
Юноша, однако, усомнился, что хоть один из его предшественников так долго после схватки держал учителя на острие трезубца.
Льешо не мог никому доверить историю своей жизни, но чувствовал, что обязан человеку, которого чуть не убил, многим больше, чем смог выразить словами. Юноша глубоко удрученно поклонился, слезы вновь стали наворачиваться на глазах. Не сейчас. Он не мог позволить себе плакать перед мастером. Нет. Слишком ненормальный для жемчужных плантаций, абсолютно непригодный для арены, да его скормят свиньям.
— Я не хотел причинить вам боль, мастер, — выдавил Льешо. — На секунду я оказался словно в другом месте, но этого больше не повторится, я обещаю.
Мастер Якс обошел стол, чтобы встать лицом к лицу с юношей. Он покачал головой, и Льешо перестал дышать: его извинения не приняты, он пропал. Но учитель взял его за подбородок, наклонив голову. Большим пальцем свободной руки он вытер слезы из впадин под глазами юноши.
— Я знаю, где ты оказался, — сказал он. — И это я действительно должен сожалеть. Ты реагировал именно так, как сказал мне Ден, он даже предупредил, что я не готов. — Якс со вздохом отпустил Льешо. — Ден был прав. С тобой непозволительно делать ошибки.
Земной шар перестал вращаться после слов учителя. Что знает мастер Якс? Как собирается теперь поступать? Взгляд юноши упал на ножи на столе и остался там.
— Вы продадите меня гарнам?
— Я никого не покупаю и не продаю, мой мальчик. Я тренирую гладиаторов для арены. — Голос мастера звучал раздраженно. — Сомневаюсь, чтобы гарнов заинтересовал крестьянский парень, ловец жемчуга, являющий собой плохо тренированное подобие гладиатора.
— Вы правы, мастер, — согласился Льешо.
Видимо, он неправильно понял случившееся за последние два дня, а может, Якс намекал ему, что у него есть союзники в лагере. В любом случае, решил юноша, пока он в безопасности — от гарнов и от свиней, поэтому живо послушался, когда мастер отпустил его ужинать.
Льешо чувствовал себя умиротворенно, как море после шторма. Он знал, что ему предстоит выслушать насмешки Бикси и многих других, поэтому замедлил шаг, проходя через арену, чтобы как можно дольше сохранить ценное состояние покоя. Юноша был один, когда заметил человека, прокравшегося в каменный дом надзирателя. Льешо не обратил бы на это внимание — посыльные приходили к нему в любое время дня, — но этот мужчина показался ему знакомым. Что общего может быть у Цу-тана, сортировщика жемчуга, и надзирателя гладиаторов? Вопрос все еще крутился у него в голове, когда юноша присоединился к обедающим товарищам.
— У тебя лицо хмурое, как у раба, посылаемого на рынок, — отметил Стайпс. — Что случилось, Льешо?
— Я только что увидел знакомого человека, с жемчужных плантаций.
В глубине души юноша осознавал, что загадка, связанная с Цу-таном, была важней его собственного смущения на тренировочной арене. Хотя откуда у него эта уверенность? Бикси намеревался перевести разговор в русло его последнего ляпсуса, но Стайпс ткнул парня в ребро, и тот только пожал плечами в угрюмом недоумении, затем переключился на обсуждаемый вопрос.
— Может, еще один искатель жемчуга решил, что жизнь борца сохранит его по крайней мере сухим.
— Цу-тан не ныряльщик, он слишком стар для этого, к тому же он не фибин. Он сортировщик, — сообщил Льешо, но не стал добавлять, что Цу-тан склизкое ничтожество со злыми умыслами, он никогда не оставлял решета, а сидел под пальмой около барака, как паук в центре пыльной паутины.
— Цу-тан, — нахмурился Стайпс. — Тварь со взглядом лисицы, под которым хочется сжаться до невидимых размеров?
— Да, это он.
Льешо почти рассмеялся от описания, столь точно совпадавшего с его собственным.
— Он у надзирателя служит охотником на ведьм, — сказал Стайпс. — Поговаривают, что он вовсе не человек, а демон, питающийся криками жертв Марко. Если он сегодня зашел, можешь не сомневаться, что до конца недели будет костер.
Кван-ти . Закрыв глаза, Льешо представил злого человека, сидящего, облокотившись спиной о дерево, и ревностно следящего за целительницей. Нужно предупредить ее. Но за весь период тренировок ему ни разу не разрешали покинуть лагерь. Должен быть выход. Он оценивающе оглядел товарищей по столу, но не решился попросить их о помощи. Ему и так нужно было много им объяснить, да и стоит ли ожидать от людей, благосостояние которых зависит от надзирателя, чтобы они рисковали вызвать его гнев спасением очередной добычи. Должен быть выход, но ужин закончился, а Льешо ничего не придумал.
Юноша последовал за товарищами по столу к длинному крытому крыльцу барака, где гладиаторы отдыхали, обдуваемые холодным вечерним бризом. Среди них был Радий. Он подбрасывал кости, увлеченный азартной игрой. К нему присоединился Бикси. Льешо же пошел посмотреть на шумную группу, расположившуюся кучкой на другом конце крыльца, ей сидел на стуле в центре смеющегося и аплодирующего круга и отбивал ногой ритм о доску пола. Присоединившись к компании, Льешо захлопал в такт, подбодряя чемпионов начать песенное соревнование. В конце концов, Медон сделал шаг вперед и поклонился.
Положив руку на сердце, он прочел стихотворение под стук рук и ног.
Следят семь богов за бойцом,
Что оружие поднял в их честь,
Спит он с мечом, как с женой,
И уносит в могилу с собой.
Бойцы радостно подбадривали его. Медон провозгласил свою победу, махнув кулаком в воздухе, и поклонился, приглашая противника превзойти его. Незнакомец отступил от перекладины, о которую облокачивался, положил, как и предшественник, руку на грудь. Когда все стали отбивать ритм, соревнующийся прочел свой ответ:
Следят семь богов за бойцом,
Что врага поражает в их честь,
С верным трезубцем своим,
В памяти вечно живет.
Гладиаторы со стороны незнакомца разразились криками в его поддержку, но победу присудили Медону, чьи строчки ближе соответствовали классическому слогу древних. Ворча, проигравший поклялся возмездием, сопровождаемым возмутительными замечаниями о происхождении победителя, и пообещал расплатиться в честном соревновании, коим последнее не являлось. Никого не задела эта речь, так как была традиционным вызовом, и многие наносили оскорбления в менее поэтической форме.
Льешо смеялся от души, но вскоре покинул компанию, чтобы найти свою команду. Благодарный за то, что никто из них не упомянул о непростительной ошибке, совершенной им на тренировочной арене, юноша не мог отделаться от чувства надвигающейся катастрофы, мучившего его с тех пор, как Цу-тан вошел в дом надзирателя. Нужно было обдумать план, если уж он собирался успеть спасти Кван-ти. Но день оказался слишком длинным и эмоционально напряженным для Льешо, чтобы он мог анализировать стратегию действий. И юноша вскоре заснул, преследуемый ночными кошмарами, в которых Кван-ти горела на костре, а рядом посмеивался Цу-тан. Иногда сам Льешо оказывался в пламени, а мастер Марко стоял в дверях с пузырьком яда в одной руке и поводком в другой — дьявол с лицом Цу-тана лежал у его ног.
Юноша проснулся с первым лучом солнца.
После молитвенных фигур и завтрака он направился в прачечную, где его встретил Ден, кисло поджавший губы.
— Вряд ли тебя когда-нибудь обучали стирать рубашки? — спросил он.
Льешо пожал плечами.
— Я стирал свою рубашку каждый выходной день с семи лет, — сказал юноша. — Но воду для стирки я экономил всю неделю из своего пайка питья. Не думаю, что от меня требуется именно это.