— Свалился с лошади, Рентон? — полюбопытствовал я.
— Ты зарезал сына графа Ренара, воспользовавшись флагом капитуляции, — заявил он. Причем слова «зарезал» и «сына» из-за сломанного носа прозвучали весьма комично.
— Да, — ответил ему, — даже не представляю, под каким флагом я бы его не прирезал. — Наши взгляды встретились. А у Рентона-то косоглазие. Едва ли, разодетый в придворные одежды, он производил должное впечатление. Теперь же, на ступенях дома бургомистра, весь в крови и грязи, он, скорее, походил на крысиное дерьмо. — На твоем месте я бы лучше подумал о себе, нежели о том, был ли Марклос зарезан в соответствии с принятыми традициями или нет.
Конечно же, я солгал. На его месте я бы воспользовался любой возможностью, чтобы поглубже вонзить во врага нож. Не сомневаюсь, не все разделяют мои приоритеты. Как говорил Макин, что-то во мне сломалось, но не до такой степени, чтобы забыть, что именно.
— Я из богатой семьи, за меня заплатят выкуп, — произнес Рентон. Он заторопился, разволновавшись, словно только теперь осознал происходящее.
Я зевнул.
— Нет, не из богатой. Были бы богатыми, ты бы не отправился в простецкой кольчуге одним из телохранителей Марклоса. — Я зевнул еще раз, распахнув рот до предела, пока челюсть не щелкнула. — Мейкэл, принеси-ка кружку пива.
— Мейкэл мертв, — произнес Райк из-за спины сэра Рентона.
— Не может быть, — не поверил я, — идиот Мейкэл? Я думал, Господь наделил его удачей, сопутствующей пьяницам и сумасшедшим.
— Ну, почти мертв, — поправился Райк, — один из парней Ренара вогнал ему в брюхо кусок ржавого железа. Мы уложили его в тенечке.
— Очень трогательно, — отметил я. — А теперь принесите мне пива.
Райк нечто прорычал и подтолкнул Джоба исполнять поручение.
Я вновь повернулся к сэру Рентону. Само собой, счастливым его не назовешь, но и грустить он, похоже, не собирался, что было бы естественным в подобном переплете. Его взгляд скользил по отцу Гомсту. Думает небось: «Вот тот, в чьей вере не усомнишься».
— Итак, сэр Рентон, — начал я, — что привело молодого Марклоса в земли, находящиеся под защитой Анкратов? Что это граф о себе возомнил?
Кое-кто из братьев собрался на ступенях в ожидании представления, но большинство продолжило обирать покойников. Деньги, безусловно, штука великолепная и, главное, легко переносимая, хотя на этом братья не остановятся. Полагаю, телега с головами, кроме всего прочего, будет завалена оружием и доспехами еще до того, как придется уезжать отсюда. А также обувкой, — по крайней мере, вон у тех трех трупов отличные башмаки.
Рентон закашлялся и потер нос, размазав загустевшую кровь по физиономии:
— Ничего я не знаю о планах графа, не вхожу в его личный тайный совет. — Он вновь обратился взглядом к отцу Гомсту. — Господь мне свидетель.
Я наклонился пониже. От него несло чем-то неприятным, словно от залежавшегося на солнце куска сыра.
— Господь действительно твой свидетель, Рентон, он, без сомнения, собирается взглянуть, как ты сдохнешь.
Я сделал паузу — пусть осознает услышанное. Улыбнулся старому Гомсти:
— Ты можешь позаботиться о душе этого славного рыцаря, отец. Хотя грехи плоти, скорее, по моей части.
Райк подал кружку пива, я отпил небольшой глоток.
— Если ты, Малыш Райки, устанешь мародерствовать, значит ты устанешь от жизни, — произнес я многозначительно. Послышались смешки братьев, стоящих на ступенях. — Почему ты все еще здесь, ведь мог бы расчленить парочку трупов в поисках золотой печени?
— Пришел глянуть, как станешь пытать Крысиную Морду, — ответил Райк.
— В таком случае должен тебя разочаровать, — заметил я, — поскольку сэр Крысиная Морда собирается выложить все, что я пожелаю, мне даже голоса не придется повышать. Когда все узнаю, собираюсь передать его новому бургомистру Норвуда. Возможно, фермеры захотят зажарить вояку живьем, и тогда он решит, что еще легко отделался. — Я нарочно затеял этот разговор. Угрозы, произносимые без лишних эмоций, быстрее доходят до сознания.
В топях я напугал мертвяка всего лишь тем, что раскрыл перед ним свой внутренний мир. Интересно, а можно устрашить подобным образом живого?
Однако сэр Рентон не выглядел сильно напуганным.
— Сегодня ты зарезал превосходившего тебя, юнец, еще один находится перед тобой. Ты не стоишь говна на моих подошвах.
Я задел-таки его гордость. Он был рыцарь, и безбородый мальчишка насмехался над ним. Лучшее, что я мог ему предложить, было простое сожжение. Легкая смерть по нынешним временам.
— Мне было девять, когда граф Ренар впервые попытался убить меня, — произнес я. Невозмутимость в голосе далась без усилий, да и незачем было кипятиться. Гнев не страшен — он предсказуем. Гневу сопутствует быстрая развязка, пускай даже и кровавая. — Граф потерпел неудачу, но на моих глазах убили мать и младшего брата.