- Кинг, мне так жаль. - Гриффин тронул его за плечо, и Кингсли кивнул. Несомненно, этот момент отчаянья Кингсли, Гриффин ошибочно расценил, как скорбь по его мертвой собаке. Пусть думает, что хочет. Правда, в любом случае, никогда не выйдет наружу.
- Как и мне. - Кингсли повернулся лицом к Гриффину, улыбаясь. - Но тут уж ничего не поделаешь. Она умерла, и мы должны делать то, что должны - защитить нас всех. Кто-то, кем бы он ни был, неважно, хочет навредить нам. Я не могу этого допустить.
- Нет. Конечно, нет. Что я могу сделать?
Кингсли вздохнул. Что Гриффин может сделать? Сейчас ничего. Не совсем. У Кингсли было так мало надежных людей в Преисподней, что просто присутствие Гриффина в городе, успокаивало его. Он нуждался в том, чтобы его ближайшие соратники были с ним сейчас, те, на которых он мог положиться. Госпожа оставила их на произвол судьбы. Джульетту, он отослал подальше.
- La Maîtresse… она далеко. И я уверен, что человек, который убил Сэди, также имеет замыслы и относительно нее.
- Относительно Норы? Почему?
Кингсли услышал ярость, скрывающуюся в вопросе Гриффина, и понял, почему инстинктивно он послал за ним. Гриффин любил Нору когда-то или пытался. И он все еще любил ее, хотя больше не со страстью и голодом, но с верностью и преданностью. Нора свела Гриффина и его юного возлюбленного вместе, и только по этой причине, Кингсли знал, что Гриффин будет ходить по раскаленным углям, чтобы защитить ее. И если дела в дальнейшем будут обстоять так, как они обстоят, ему, возможно, придется ее защищать.
- Почему? Я не могу сказать, mais я думаю, что человек, который убил Сэди, также несет ответственность за кражу документа из моего личного кабинета. Документа о La Maîtresse.
- Дерьмо. Кто-то вламывается в твой офис, убивает твою собаку. Кингсли, что, черт возьми, происходит?
- Если бы я мог сказать, mon ami. Как ты можешь себе представить, я бы предпочел конфиденциальность. Слухи о том, что мой дом незащищен… - Кингсли позволил своему голосу затихнуть. Ему не нужно рассказывать Гриффину как плохо было бы, если бы мир узнал, что дом Кингсли взломали. Страх держал город в узде. Страх перед Кингсли и его сферой влияния. В архивах, в кабинете Кингсли, были тысячи часов отснятого материала о представителях высших слоев общества, принимающих участие в каждом распутном, вульгарном, аморальном, неприличном и преступном деяниях, известных человечеству. И несколько актов, которые удивили, даже Кингсли. Богатые и влиятельные, также были пойманы на пленку, вовлеченные в связывание и садо-мазо, участвующие в сделках с наркотиками и торговлей оружием. И в теневых сделках, что привело к гибели более чем одного богатого мецената, который совершил фатальную ошибку, имея слишком щедрое завещание. Все эти кадры сохранялись и каталогизировались Кингсли после, конечно, позволив начальнику полиции или судье, или сенатору или мэру, или светской львице, посмотреть видео. Кингсли никогда не стал бы использовать их грехи против них, как и обещал. Он не хотел ни их денег, ни их благосклонности. Он просто интересовался, что если придет время, окажут ли они ему такую милость, принять его звонок и подарить ему пять минут своего драгоценного времени. Ему никогда не приходилось растолковывать угрозу более чем один раз. Если они хотели уберечь себя, они просто должны пообещать, что помогут ему, когда это потребуется.
- Бог знает, что я не желаю никому попасть в твой кабинет, - сказал Гриффин, качая головой.
- Я давно сжег твои записи, - соврал Кингсли.
Гриффин шумно выдохнул с явным облегчением. Он был хорошим мальчиком в течение последних нескольких лет, но он не был святым, когда Кингсли привел его в их мир. Его пристрастие к наркотикам чуть было не лишило его целевого фонда. На одной особой, высокой четкости фотографии во владении Кингсли, можно было даже разглядеть крылья бабочки тату на спине стриптизерши под кучей кокаина и, конечно, лицо Гриффина Фиске со скрученной в трубочку стодолларовой купюрой у его ноздри.
- Спасибо. Так что? Я сделаю для Норы все. Черт, я даже прервал свой медовый месяц ради тебя, - сказал Гриффин, с озорством подмигнув.