Я ощущала как нагревается его холодная кожа, покрытая серебряными чешуйками, как каменеют мышцы, едва я коснулась ладошкой могущей груди, как бьется его сердце под моими пальцами.
И я попалась…
Ответила…
Позволила унести в водоворот страсти.
Но как только он оторвался от меня, дав возможность сделать судорожный вздох, пелена с моих глаз спала. И почему именно сейчас я вспомнила о его невесте. Хотя, лучше так, чем я опущусь до уровня девиц из домов терпимости!
Раздался звук хлесткой пощечины.
— Я вам не какая-то дворовая девка! Не смейте прикасаться ко мне!
С этими словами я вылетела из ванной как ошпаренная, громко хлопнув дверью.
В спальне я расхаживала из угла в угол, пытаясь усмирить разволновавшееся сердце. Мне было страшно… Страшно от того, что я потянулась к нему, хотела продолжения… Прямо как во сне… Распухшие от его поцелуев губы горели, руки дрожали, и меня начало трясти.
А если бы он не остановился?
Я запретила себе даже думать о том, что могло бы произойти, хотя и без того понимала, что происходит между мужчиной и женщиной, если между ними вспыхивает искра. Уж кто-кто, а доблестные сокурсницы радостно делились со мной своими любовными похождениями, забыв спросить меня, хочу ли я знать подробности.
Я подошла к окну, растирая ссутулившиеся плечи, рассматривала маленький внутренний дворик и случайно зацепила взглядом свое отражение в стекле. Милостивые Боги! Неудивительно, что меня бьет озноб.
Рубашка насквозь промокла и неприятно прилипала к коже, открывая все изгибы моего тела. Хоть юбка из простыни и скрывала ноги, но вот от холодного каменного пола не могла уберечь. Стуча зубами, я двинулась к гостиной, но возле двери замерла.
Не нужны мне платья, обойдусь мужскими рубашками, их еще на неделю хватит, но не выйду туда… к нему. Как оказалось, мне и не пришлось.
Дверь распахнулась, являя полностью обнаженного мужчину, благо в последний момент я успела отвернуться.
— Что себе позволяете? — возмутилась я, чувствуя, как клокочет внутри негодование вперемешку с запоздалым смущением и злостью.
— Забираю свою вещи.
— За что мне все это? Надо было соглашаться на предложение принца. Не пришлось через все это проходить! — слова сорвались прежде, чем я успела осознать смысл сказанного. Но, слова не птицы, вылетят — не поймаешь.
Мне показалось, что мужчина на секунду остановился. Перестал двигаться.
— Так почему не вышла за него? — злобно прошипел морканец, — Была бы уже королевой! С тебя бы пылинки сдували. И мне не пришлось бы нянчиться с тобой!
Его слова ударили как плеть. Резко и больно. Оправдываться я не стала. Зачем ему знать, что отказалась от короны не потому, что мне не нравился принц, а потому, что по закону, королева не имела права использовать свою магию. Считалось, что ее священный долг поддерживать супруга и даровать трону нового, более сильного наследника, который заберет у нее все магические силы, как и когда-то нынешний принц забрал магию у своей матери, находясь еще в утробе.
Я молчала, сжимая руки в кулаки. А через пару мгновений морканец испарился из комнаты, и я смогла обернуться.
На темном покрывале аккуратно было разложено выбранное мною платье, а рядом с кроватью, на полу, лежал женский саквояж.
Терпение, Эмилия! Терпение! И не такое проходили…
8
Два часа я нервно мерила комнату шагами. Четыре стены давили, казалось воздуха в помещении становилось все меньше, и меня неимоверно тянуло на свежий воздух, и не смотря на просьбу морканца, держаться его и не выходить одной, я подхватила со стола купон, и покинула покои.
На полпути к выходу, меня встретила тоненькая урушанка с подносом в руках, как потом выяснилось, что здесь лорды и леди принимали трапезу только в своих номерах. Она окинула меня испуганным взором, и метнулась в бок, к стене. И хорошо! Иначе каша и сладкий чай могли запросто украсить наши платья.